И вдруг с неба послышались звуки непонятной песни. Диковат был ее мотив и причудлив язык. Отцы в смятении глянули вверх на яснозвездное ночное небо: никого! Но загадочная песня продолжала плыть в небесах. Священникам стало жутко. И было отчего:
Священники не владели русским языком, и им оставалось лишь осенить себя крестным знамением.
Полковник Гвиано и его супруга вышли провожать дражайшего доктора Зайделя к воротам крепости.
— Ну, вы решите, решите?! — настаивала дама.
— Решит, решит! — повторял комендант.
— Мы рассказали о вашем волшебном искусстве супругам Стабилини, — сообщила синьора — Они буквально заинтригованы.
— Спасибо, конечно. Но ведь я завтра уматываю домой.
— Но вы вернетесь, вернетесь?! — спрашивала синьора.
— Вернется, вернется, — ответствовал супруг.
Фома сложился пополам и втиснулся в комендантский автомобиль.
— Для вас надо строить машину по спецзаказу! — хихикнул полковник.
— Таким и должен быть настоящий мужчина! — заявила сионьора.
5. НЕТ ХУДА БЕЗ ДОБРА
— А теперь зададим стрекача! — сказал Ерема, стремительно входя в гостиничный номер. — Как можно быстрей!
— Все обошлось? — тревожно спросил Фома.
— Порядок! Уплыли. Утром будут в Югославии. А ты давно из крепости? Там еще не хватились?
— До утра не хватятся.
— Когда поезда?
— В полдень и вечером.
— На дневной успеваем?
— Должны успеть. С утра схожу поставлю выездные штампы, и порядок.
— Билеты заказал?
— Ага. Утром принесут. Ты будь в номере.
— Лады. Ты жрать хочешь?
— Меня там обкормили.
— И тебе кусок в горло лез, когда все решалось?
— Лез не лез, а приходилось глотать.
Утром Фома пришел в бюро виз и регистраций и подал в окошечко документы.
Оттуда послышалось:
— Синьоры Зайдель и Эккерт? Швейцария?
— Да.
Услышав фамилии, произнесенные чиновником, с кресел встали двое — лощеный господин в форме офицера жандармерии и приземистый человек в штатском. Они подошли к Фоме, и офицер отчеканил:
— Доктор Альберт Зайдель, именем короля вы арестованы!
— Прошу следовать с нами! — сказал тот, что в штатском.
Фому препроводили к черному автомобилю с занавесками и вежливо усадили на заднее сиденье. Взвыв и исторгнув клуб дыма, машина помчалась по улице.
В сопровождении той же пары Фома поднялся по ступенькам помпезного здания с колоннами. Медная доска свидетельствовала, что здесь помещается министерство внутренних дел Италии.
Продефилировав по коридору, поднялись на лифте. Миновали одну за другой две огромные приемные. Остановились перед роскошными дверями с серебряной табличкой: «Министр внутренних дел». Офицер нырнул за дверь и тотчас же появился снова. Кивнул.
Фому ввели в кабинет гигантских размеров. Две стены были покрыты гофрированным шелком, а третью занимала карта Италии. Зеленый ковер был мохнат, ноги погружались в него по щиколотку.
За подковообразным лакированным столом сидел генерал с лихо закрученными вверх усами. Волосы его были прилизаны и сверкали.
Министр встал, неторопливо подошел к арестованному, всмотрелся в его нахмуренное лицо и внезапно расхохотался. Фома недоуменно глянул на министра. Тот жестом отпустил сопровождающих и, когда они вышли, сказал:
— Перепугались, доктор?
— Не так уж чтоб очень.
— Не бойтесь! А главное, не обижайтесь! Это ведь была шутка — ваш арест. Я всегда так шучу со своими друзьями.
— Шуточки, значит? — сказал Фома.
— Ну, помилуйте, доктор! Нам столько наговорили чудес про ваше искусство, что жена умолила просить вас задержаться в Риме и полечить ее. Ну что вам стоит пожить здесь еще недельку? Наши друзья Гвиано уверяют, что вы применяете прямо-таки фантастические методы!..
Глухо звякнул один из десятка разноцветных телефонов, стоящих на отдельном столике. Министр не спеша подошел, взял трубку.
— Что?! Что?! — воскликнул он. — Этого не может быть!!!
В кабинет вбежал адъютант министра. Он хрипло выкрикнул:
— Ваше превосходительство! Из Регины исчезли четверо пожизненных…