— Вы что? — ошарашенно спросил Фома. — Зачем?
— А разве вы не будете выслушивать и выстукивать? — удивилась в свою очередь пациентка.
— Необязательно. Что у вас болит?
— Колено.
— Колено?
— Да. Ужасно ноет. Вы посмотрите?
Доктор горестно вздохнул. Потом буркнул:
— Закрой свои прелести, дамочка! Иначе не буду лечить колено.
Синьора игриво улыбнулась:
— Вы — прелесть! Вы — душка! Вы будете меня лечить долго-долго. А я буду паинька паинькой!
6. ФОМА И ЕРЕМА ДЕЙСТВУЮТ САМОСТОЯТЕЛЬНО
Пять роскошных конвертов с монограммами лежали перед Еремой в номере гостиницы «Карлтон». Злющий Фома ходил в носках по ковру. Седых сказал ему:
— Смотри-ка! Твои бабы стремятся перещеголять одна другую, кто больше денег отвалит! Видел, сколько банкирша прислала?
Фома ничего не ответил, продолжал ходить взад и вперед. Потом буркнул:
— Визы не дадут, пока всех этих шлюх не перелечу.
— Тогда мы будем торчать тут до пришествия Христа-спасителя. Вот влипли, так влипли! На заводе нас, поди, уж уволили как прогульщиков. Ну и гадство! От коллектива оторваны. Ты с буржуазией якшаешься, здоровье ей поправляешь на радость фашистам.
— Брось ахинею нести!
— Ахинею! Слыханное ли дело: сидим в этой помойке. Вместо того чтобы с простым народом общаться, с рабочим людом, ты по графским спальням отираешься! А я сижу тут в номере целыми сутками, как сирота казанская, и носа никуда высунуть не могу.
— Я тебе высуну! Хочешь провалить нас?
— Я хочу к рабочим податься.
— Обойдешься. Перетерпишь. А с мопровцами я сам встречусь. Передам им все эти деньги.
— А я?!
— А ты еще посиди.
— Черта с два! Ты ведь завтра на банкет идешь к банкиру?
— Иду. Нельзя не пойти.
— Вот и я с тобой пойду!
— Ты ж хотел с рабочим людом! А там будут графы, богачи, министры.
— Хочу лично взглянуть на твои связи с буржуями. Что-то мне все это подозрительно.
— Дурень, они такие деньги дают — все на пользу итальянскому пролетариату.
— Все равно пойду с тобой.
— Ну иди. Только там надо быть во фраке.
— Что? И ты фрак напялишь?
— А как же! Иначе нельзя! Возьму напрокат.
В пригороде Рима на веселой зеленой лужайке встретились итальянские рабочие из местного МОПРа Клавдио Ладзари и Артуро Буоцции с советскими рабочими Бурлаковым и Седых. Они тепло обнялись. Фома спросил:
— Ну, что там с нашими друзьями?
— Все хорошо, товарищ! — сказал Артуро. — Благополучно добрались до Югославии. Вам огромное пролетарское спасибо! Это было проделано замечательно! У нас ликует вся партия. Ведь эти четверо — наша гордость.
— Значит, все обошлось. Порядок!
Клавдио сказал:
— Но вам, друзья, как никогда, надо быть осторожными. С нами больше встречаться нельзя. Вам бы лучше скорей уехать домой.
— Мы пришли, чтобы передать вам деньги, заработанные здесь. Они по праву принадлежат вашим рабочим.
Ерема протянул пакет Артуро. Тот взял, взвесил на ладони и рассмеялся:
— Знали бы капиталисты, куда текут их денежки!
— Эти деньги принесут много добра, — сказал Клавдио. — Мы крепко поможем нашим людям.
— Вот и славно! — сказал Фома, — Хоть и тошно мне водить дружбу с вашими буржуями, но польза от этого есть, и я доволен.
Все четверо снова дружески обнялись. Клавдию предупредил:
— Вы идите. А мы с Артуро через часик выберемся другой дорогой.
Доктор Зайдель и Эккерт облачились в парадные костюмы. На Фоме фрак и брюки сидели превосходно, казалось, что он всю жизнь только и носил это одеяние. И стесненно он себя ничуть не чувствовал. В отличие от него Ерема выглядел во фраке нелепо. Он все время сгибался, поглаживал живот, то и дело трогая длинные фалды. Они его почему-то смущали в особенности.
— Сукины сыны! Чертова одежда буржуйская!
— Терпи, раз решил пойти!
— И пойду! Тебя одного пусти-войдешь во вкус и станешь ренегатом.
— Кем-кем?
— Ренегатом. Как Карл Каутский. Ты на рабфаке разве не проходил?
— Ну, пойдем к буржуям?
— Пошли.
Они поднялись по роскошной лестнице в зал. Сверкал хрусталь, мрамор, цветной паркет. Переливались красками вина, бокалы, закуски на низких столах. Лощеные аристократы и богатеи толпились около них.
Разодетые дамы, увидев Фому, радостно щебетали:
— О, профессоре! Как мы рады! Позвольте вас познакомить с моим мужем!
Шел обмен любезностями, рукопожатия. Доктор Зайдель, в свою очередь, представлял своего молчаливого друга, швейцарского журналиста Поля Эккерта. Тот наклонял голову и делал вид, что не видит протянутой для поцелуя руки, и даже ухитрился украдкой пару раз сплюнуть.