— Да. Прошу вас. Вот это.
Фома лихо расписался на трех экземплярах. Джермиано пригласил ожидающего, как оказалось, за дверью нотариуса. Тот заверил документ и немедленно исчез. Джермиано достал из папки еще один конверт, и подал Фоме.
— А это что еще?
— Два билета на экспресс Рим — Женева. Сегодня в ночь.
— Вот за это особое вам спасибо! Уважили!
Джермиано встал.
— Счастливого пути, коллега!
— Счастливо оставаться! Больше не буду вносить смуту в вашу работу.
— Будьте здоровы, доктор!
Едва Джермиано вышел, как Ерема взял конверт, вынул чек и посмотрел его на просвет. Затем записал в свой блокнот и сказал:
— Надо срочно звонить Клавдио, чтоб успел забрать и выигрыш и чек…
В дверь снова постучали.
— Это еще кого несет? — удивился Фома.
В номер вошел жандармский офицер. Он козырнул и сказал:
— Приношу извинения, синьоры! Мне нужны ваши документы.
Фома молча протянул ему бумаги.
Офицер взглянул на них, быстро вынул печать, лихо проштамповал и вернул Фоме.
— Прошу вас, синьоры! Тысяча извинений! Честь имею откланяться!
— Чего там? — спросил Ерема, когда офицер ушел.
— Выездные штампы.
Фома счастливо, по-детски улыбнулся.
— Домой, Еремушка! Наконец-то!
— Вот это другой коленкор! Ай да бабы! Цены им нет!
Но визиты в этот день не закончились. Снова постучали в дверь. На этот раз в номере появился полковник Гвиано собственной персоной. Он радостно пропищал:
— Ах, как хорошо, что я вас застал, друг мой! А это кто? Ваш приятель Эккерт? Очень приятно. Гвиано… Я слышал, что вы сегодня покидаете нас? Какая жалость!.. Я не имел возможности этот месяц вас видеть. У меня такие неприятности. Исчезли четыре узника. И вы знаете, чья это работа?
Фойа пожал плечами.
— Этого паршивца Бартоломео!
— Да что вы?!
— Это доказано! Он, прохвост, сознался наконец на допросе, что замешан в этом деле… Правда, пока не сказал, куда скрылись беглецы.
— Ну, еще скажет! — уверенно сказал Фома.
— Разумеется! Без сомнения. Скажет! Если, конечно, не сдохнет во время допроса.
— Вот негодяй! — сказал Фома.
— Мерзавец! Из-за него я чуть места не лишился. Бандит!
— Как чувствует себя супруга?
— Ах, благодарю вас! Она так жалела, что не может поехать со мной! Вам сердечный привет. Мы хотим посетить вас в Швейцарии.
— Милости прошу в любое время! Буду счастлив.
— Прощайте, синьор! Всегда буду помнить ваше лечение!
— Хе-хе! Чего уж там! Прощайте!
— Прощайте!
Дверь захлопнулась.
— У Еремы лодка с дыркой! — воскликнул Фома.
— У Фомы челнок без дна! — отозвался Ерема.
Оба радостно захохотали.
Мчался поезд через Италию и Швейцарию.
Потом экспресс пересек Австрию и Германию. Затем— Польшу. И вот уже — милая, прекрасная Родина.
Москва… За нею — Волга… Нижний Новгород. Родной завод…
Бурлакова по дороге в кузнечный цех встретил секретарь цехового комитета МОПРа Зюкин. Он сказал:
— Ты ведь у меня задолжник, Фома Игнатович! Чтоб сегодня же уплатил взносы за два месяца! Понял?
— Виноват! Уплачу!
— Давай, давай!
Затем Фома повстречал секретаря заводской ячейки МОПРа Шарко. Шарко сказал:
— Ты чего это так долго ездил? Мы тут прямо уж не знали, что и подумать!
— Да, пришлось подзадержаться. Не по нашей вине. Там, понимаешь, волокиту развели…
— Я ж и говорю — чего было задерживаться без толку! Наша подшефная четверка-то удрала из тюрьмы! Ты знаешь?
— Да, слышал.
— Так что понапрасну вы с Седых катались?
— Выходит, напрасно.
— Я ж и говорю.
— Ты извини, Степа, я по кузне стосковался! Побегу! Мне еще до смены надо пресс отладить!
И вот Фома Бурлаков вновь у своего пресса.
С каким наслаждением включил он рубильник! С каким удовольствием подставил он под ковку коленчатый вал! Лицо его светилось радостью.
То же выражение беспредельной радости можно было увидеть и на лице Еремы Седых. Он вновь привычно трудился в своем цехе, колдуя над сборкой мотора.
И заводские звуки казались ему чудесной музыкой.
А у кузнечного пресса стоял богатырь Фома Бурлаков и ковал, ковал, ковал горячий металл.
Это и было для него — Счастьем!
НАШ ДРУГ КУЗЯ
Рассказ
Был в моей жизни момент, когда я почти поверил в переселение душ и прочую чертовщину. Случилось это по милости нашего корабельного кота, нахального и мрачного зверюги, долгие годы плававшего на «Аскольде» под именем Кузьмы.