Такого еще не случалось. Капитан с беспокойством расспросил ночных вахтенных, но те обескураженно разводили руками. Оставлять Кузю на чужом континенте было жестоко. По делать нечего. Вконец расстроенная команда разошлась по своим местам. Загрохотал брашпиль, задрожала под ногами палуба. Я принял швартовый трос и закойлал его на кнехт.
Двое суток, покачиваясь на волнах Тихого океана, аскольдовцы ходили мрачные и подавленные, пока Гоша Солодухин не совершил великого открытия. Подметая около зачехленных лебедок, он зачем-то нагнулся. И вдруг увидел лежавшего под брезентом Кузю. Около него виднелось что-то белое, как снег. Гоша прополз между лебедками и обомлел.
Рядышком с могучим, косматым Кузей лежала на ветоши беленькая кошечка с голубыми глазами. Она нежно вылизывала бурую клочковатую шкуру своего друга, а он блаженно жмурился и — неслыханное дело — мурлыкал.
Вся команда, от кока до капитана, побывала у лебедок, желая своими глазами убедиться, что Кузя вернулся на судно. Да еще не один. Но на чьей вахте ему удалось незаметно провести на «Аскольд» свою американскую подружку, так и осталось невыясненным.
Эта милая парочка пересекла с нами океан, а потом совершила еще несколько рейсов на «Аскольде».
Но когда у них появились котята, а произошло это событие в Охотском море, то наш кот принял решение. Едва мы пришвартовались к причалу Владивостокского порта и установили трап, как Кузя вместе со своим семейством покинул «Аскольд», и на этот раз навсегда.
Я больше не встречал этого удивительного кота и не знаю его дальнейшей судьбы. По его хорошо помнят многие моряки-дальневосточники, и, быть может, кто-нибудь из них сообщит что-нибудь о нашем Кузе.
