Выбрать главу

Я был совершенно заворожен этим зрелищем. В каждом ломбарде от пола до потолка тянулись полки, и всем этих хозяйством заведовал обычно торговец, чья кожа напоминала пергамент, готовый рассыпаться, растаять, стоит ему выйти на солнце. Черепаховые гребни соседствовали с бритвами, ручки которых были украшены жемчужинами, и устрашающего вида ножами с изогнутыми лезвиями – откуда-то с Востока. Из каждой дырки и уголка торчали корешки книг. Пропыленные и заплесневелые тома были прислонены к чайникам, котелкам, лампам, часам, свалены в кучу у ног чучела гризли, на мохнатой шее которого красовалось жемчужное ожерелье.

– Ходят весьма тревожные сплетни о вашем конкуренте, что через дорогу, мистер де Грут, – громким шепотом заметил мистер Пист в одной из таких пещер. – Похоже, что мистер Дитшер, у которого, как мы оба знаем, нет ни совести, ни чести в отличие от всех остальных торговцев с Чэтем-стрит, недавно приобрел картину маслом. Совсем маленькую такую картинку, портрет пастушки кисти Жана-Батиста Жака Огюстена. Можете вообразить, что будет, если он вдруг станет продавать столь известное произведение и подвергнет тем самым опасности бизнес остальных?

– Похоже, этот Дитшер окончательно спятил, – заметил де Грут. – Но я ничего такого не слышал.

– Могу я тогда – ну чисто как покупатель, тем более, что скоро у моей любимой мамочки день рождения, – пролепетал старый хитрец с медной звездой, – взглянуть одним глазком на содержимое вашего сейфа?

– Natuurlijk[13], – и де Грут улыбнулся во весь свой зубастый рот.

– Ik dank u vrendelijk[14], – ответил мой друг.

И мы стали обходить все ломбарды. Де Грут, Дитшер, Смит, Эмерикс, Кикс и Джонсон – ни один из них ничего не слышал о миниатюре. В одной из лавок мы узрели довольно подозрительный серебряный чайный сервиз с монограммами. Но тут же выяснилось, что прежде он принадлежал биржевому маклеру – из тех, кто предпочитает быструю смерть в реке медленному умиранию от голода.

А что касается миниатюры, то ни малейшей подсказки о ее местонахождении мы не получили.

И вот, пройдя всю Чэтем-стрит до конца, мы остановились на краю этой язвы на лице Манхэттена, Сити-Холл-парка. Я был разочарован, Пист впал в глубокую задумчивость. По правую руку от нас, над продуваемом ветрами зимнем пространством, лишенном смеха, листвы и вообще каких-либо достоинств, высились здания Сити-Холл и Архивного бюро. Но солнце стояло высоко в небе. Беспризорники, эмигранты и стопарики начали выползать из-под деревьев, где провели прошлую ночь, подниматься с каменных ступеней, лавок и ковриков сухой травы. К югу находился фонтан, который жарким летом являл собой пересохшую лужу, усыпанную трупами головастиков; теперь он прыскал струями ледяной воды в лица прохожих, доставая до самого Бродвея. Звездочетки, обычно собирающиеся здесь, подумал я, должны подыскать себе другое местечко для охоты – братки были склонны интимничать с другими братками, за обедом или за стаканчиком-другим рома. Поведение нью-йоркских фонтанов таинственно и необъяснимо. И носит садистский оттенок.

– Спасибо за помощь, – я приподнял воротник пальто и поправил шарф. – Похоже, этот поход не дал желаемых результатов.

– Да, ничего! Но нам повезло в другом. Здесь неподалеку, на Уильям-стрит, есть салун, где подают прекрасную солонину с одуванчиками. Поедим и все хорошенько обдумаем.

– Не смею больше отрывать вас от дел, – возразил я.

– У меня ночное дежурство, выхожу в шесть вечера, – бросил он через плечо, и пряди волос взлетали над головой серебристым фейерверком. – Моя смена только что закончилась. В десять. Так что времени у нас полно.

В «Американском салуне Кэлвери» вдоль стен на небольшом возвышении располагались частные кабинки. Вернее, то были альковы, вход в которые завешивали шторы из толстого коричневого бархата. Дешево и не слишком опрятно, зато солонина с тушеными овощами оказалась очень даже вкусной. На столике перед нами стояли две свечи. Мистер Пист отодвинул в сторону пустые тарелки и задернул поплотней покрытую паутиной штору.

– А может, все-таки кто-то из слуг? – хитро сощурившись, спросил он и принялся ковыряться зубочисткой в неровных, точно горный хребет, зубах. Какой артефакт он надеялся там отыскать, не знаю, но от души желал ему успеха.

– Возможно. Но только… вряд ли те, с кем я говорил, стали бы рисковать своим местом. Хотя… нет ничего невозможного. Я, как и любой другой, мог ошибиться.

вернуться

13

Конечно (нидер.).

вернуться

14

Спасибо вам большое (нидер.).