Десятки раз…
– Так получается, вам удалось спасти больше двадцати человек? – удивленно спросил я.
– Начать операции по их спасению – да, однако не все они заканчивались успешно, – признался преподобный Браун. – Порой удавалось, но что до остального… Все судебные процессы заканчивались провалом. И все эти бедняги сейчас в Джорджии или Алабаме, Господь, дай им сил и терпения.
Я провел рукой по лбу у корней волос, ощутил кончиками пальцев гладкую кожу – и кожу, напоминающую на ощупь грубую шкуру аллигатора. Очевидно, что люди, собравшиеся здесь, не слишком хотели вмешательства посторонних. При одной только мысли о том, что они, занимаясь своим делом, прибегали к противозаконным приемам, мне становилось тошно на душе. Представляю, как внутри у них все переворачивалось от отвращения при виде меня, законного представителя закона – полицейского с медной звездой на лацкане.
И тут из прихожей донеслись звуки – шесть стуков в дверь с интервалами через два, – и мистер Хиггинс испуганно вскочил на ноги.
– Это мой коллега, – поспешил успокоить его я. – Сейчас пойду, проверю.
Я распахнул дверь, и действительно – передо мной стоял Пист, ежась от холода, с лицом красным, как у вареного лобстера. Он потопал ботинками и без лишних слов проследовал за мной прямо в гостиную.
– Знакомьтесь, это Джакоб Пист, прекрасный полицейский, – сказал я и представил своему другу присутствующих. – А теперь… Я еще толком ничего так и не понял. Кто совершил это похищение и как вам прежде удавалось вычислять и ловить злодеев?
Преподобный Браун отперся локтем о валик дивана и прижал палец к губам.
– Их имена Сикас Варкер и Длинный Люк. Охотники за рабами, так они себя называют. А мы называем иначе.
– Змеи они, вот кто! – рявкнул мистер Хиггинс. – А мы здесь лишь напрасно тратим время.
Миссис Адамс содрогнулась.
– Ладно, к какому бы там виду они ни принадлежали, звать их Сикас Варкер и Длинный Люк, и я слышал, будто они из Миссисипи, – тихо вставил Джулиус.
– А куда они отвозят своих пленных? – спросил мистер Пист. Он так и остался стоять, привалившись плечом к дверному косяку. – И каковы будут наши действия?
– Сегодня есть одна веская причина надеяться на лучшее.
– Что за причина? – спросил я.
– Буран, – прошептала миссис Адамс, дотронувшись до шторы.
За окном снег сыпал быстро и неумолимо, точно песчинки в песочных часах; порывистый ветер тут же подхватывал их, взвихривал водоворотами и превращал в белоснежные волны. Да, на улице просто жуть что творилось. И с каждой минутой становилось только хуже. Корабли несло ветром к береговой линии, некоторые разбивались о скалы; матросы, зажав талисманы в кулаках, напрасно всматривались в серую мглу в надежде увидеть свет маяка, убежище от грозных валов, выступ скалы, указующий на безопасную бухту. Напрасно. Ночь 14 февраля 1846 года выдалась просто ужасной. Родным и близким погибших эта ночь запомнится надолго. Я пока что еще не знал, какой ужас творился сегодня на Гудзоне и сколько даже там погибло людей, но главную мысль тут же уловил.
– Полагаю, что жертв похищения обычно норовят увезти как можно дальше, если представится такая возможность, и ни о каких судах речь тут не идет, – заметил я. – Но ни один человек в здравом уме не осмелится отплыть в такую погоду.
Джулиус кивнул.
– У Варкера и Коулза есть побочный бизнес – торгуют спиртным. В доках на Корлиарс Хук у них даже есть своя лавка, с витриной, где выставлены бутылки, и большим подвалом в задней части помещения. Там-то они и держат людей, когда корабль не может выйти в море.
– А это легальный бизнес? – спросил я.
Мне ответили насмешливыми взглядами.
– В следующий раз, когда ляпну какую глупость, можешь дать мне в ухо, – сказал я Джулиусу. – Так каков план наших действий?
– Люси надо найти убежище. В этом доме небезопасно, – ответил Карпентер.
– Нет, я иду с вами, – решительно и мрачно отрезала она.
– Но это ничем не оправданный риск, – возразил я.
– Он прав. – Джордж Хиггинс крепко сжал руку в кулак. – Вряд ли обойдется без насилия. И потом, нам действительно пора. Где лучше разместить на время Люси?
– Нет ничего лучше и надежней, чем полицейский участок, – сказал я и встал.