Выбрать главу

Иван и Даша, что стояли рядом, увидев это, переглянулись. Штуммер все так же спорил о чем-то с Ильей в стороне. Не прошло и пары минут, как Дмитрий Гаврилович вернулся к молодым людям, а Михайлова так и осталась поодаль. Не смотря на Лизу, которая так и стояла в недоумении, Бибиков глухо, но четко произнес:

— Ксения Федоровна устала. Я отвезу ее домой. Прощайте, господа!

Дмитрий немедля развернулся и стремительным шагом направился к темноволосой красавице. В следующий миг глаза Лизы наполнились слезами, так как все понимали, что ей нравится Дмитрий, поскольку весь день они провели вместе. И до этого никто из молодых людей и не сомневался, что прапорщик непременно поедет провожать старшую Теплову. Даша заметила слезы сестры и нахмурилась. Лиза быстро отвернулась ото всех и, отойдя, достала кружевной платочек, утирая хлынувшие слезы.

Михайлов, мрачно смотря на удаляющуюся парочку, Бибикова с сестрой, недоуменно заметил со вздохом:

— Бибиков-то ей зачем? Не могла мне сказать, что желает уехать, я бы проводил ее. Ведет себя опять вызывающе, впрочем, как и всегда.

— Бедная Лиза, — прошептала Даша.

— Действительно, нехорошо вышло с Елизаветой Григорьевной, — тихо заметил Иван, наклоняясь к ней. — Но обещаю вам, Дарья Сергеевна, как только вернусь домой, я строго поговорю с сестрицей.

— Благодарю, — прошептала она и улыбнулась Михайлову. — Вы очень понятливы, Иван Федорович.

Штуммер и Илья отметили, что Ксения ушла вместе с Дмитрием, и, приблизившись к молодым людям, Платон с удивлением спросил:

— А отчего Бибиков с Ксенией ушли?

— Он до дому ее поехал провожать, — ответила Даша.

— Вот дьяволица, — невольно выплюнул Штуммер и хмуро взглянул на Михайлова. — Прости, Иван, но скажу, как есть. Твоя сестрица — это сущий компот! Меня в упор не видит. На Илью так и вешалась весь вечер. А уехала с Бибиковым, который, видимо, у нее на коротком поводке вместо собаки, — добавил он уже зло. — Хорошо еще, что ты ее брат, а то и с тобой она тоже чего-нибудь вытворила бы.

На этот недовольный монолог Штуммера Михайлов промолчал и, лишь печально вздохнув, мрачно посмотрел на Платона.

— Платон Николаевич, вы очень зло говорите, — пожурила его тихо Даша.

— Вы, Дарья Сергеевна, еще слишком юны и наивны, чтобы понимать ее игры, — обратился к ней по-доброму Платон. — А лучше уж их совсем не видеть, так спокойнее.

— Поедемте тоже домой, — предложил громко Илья, подходя к Лизе и обнимая ее за плечи. — Все устали.

— И правда, поедемте, — кивнул Михайлов.

Молодые люди покинули заснеженный парк Разумовских уже после семи. Илья, оставив компанию ждать у чугунных ворот, вышел на широкий бульвар, где толпилось множество саней, поджидавших многочисленных гостей, которые потихоньку покидали усадьбу. Теплову удалось нанять теплые сани с печкой, но в них было мало места. Оттого было решено, что девушки поедут в закрытых теплых санях. А молодые люди втроем последуют сзади в открытых.

Итак, уже спустя четверть часа вся компания, не считая Бибикова и Ксении, которые уехали чуть ранее отдельно, направилась домой к Тепловым.

Поначалу молодые люди в открытых санях ехали молча. И каждый думал о своем.

— Ох, Илья Григорьевич, что за прелесть это твоя сестрица, Дарья Сергеевна! — заметил вдруг Штуммер, едва они проехали версту. — Весь день хотел тебе об этом сказать.

— Угу, — кивнул Илья, не смотря на друга. Теплов думал о том, что этот долгий напряженный день уже заканчивается, и он наконец-то будет избавлен от общения с этой прелестницей, которая весь день не просто задевала его за живое, а, как заноза, сидела в мыслях и то и дело маячила перед ним своим соблазнительным видом.

— Глазищи-то у нее прямо так и горят сапфировыми каменьями, — продолжал Платон. Он был уже довольно пьян, и его тянуло на разговоры. — А фигурка-то как хороша.

— А по мне, так из всех прелестей Дашеньки, — тут же в разговор включился Михайлов, — лучшее ее достоинство — нрав: спокойный, веселый, ласковый и нежный. Уж больно мне по сердцу такие девицы. Да и не встречал я таких, как она. Особенная она.

— Ничего особенного я не замечал в ней, — пожал плечами Илья недовольно. — Вам вино в голову ударило, вот и все. Вам теперь даже жена трактирщика красавицей покажется.

— Ну не скажи! — возмутился Платон. — Ежели бы ты сам поболее общался, а не сторонился ее, как чумной, тоже бы разглядел, какая она завидная краля.

— Да уж и умна, и красавица, а как зальется смехом, словно колокольчик звенит, — добавил с нежностью в голосе Иван.