— По мне и Лиза не хуже, — заметил колко Илья, желая перевести разговор в другое русло, ибо восхваление его друзьями прелестей Даши действовало Теплову на нервы.
— Ну не скажи! — опять повторил Штуммер. Он замялся, и, чтобы продолжить мысль, ему пришлось сосредоточиться. — Ты, конечно, прости меня, Илья, но Лизавета твоя уж до того развязна да ветрена, что пора бы тебе, как старшему брату, ее образумить.
— Что это еще значит? — нахмурился Илья.
— Верно Платон говорит, — кивнул Михайлов. — Я сам видел, как во время иллюминации она позволила Бибикову себя дважды поцеловать. И притом в губы!
— И я это видел. Стоял от них в двух шагах, — поддакнул Платон.
— А ведь они знакомы всего-то сутки! — добавил Михайлов. — Это совсем неприлично.
После этих заявлений друзей Илья помрачнел, а про себя подумал, что действительно надо строго поговорить с Лизой. А еще — с Бибиковым и выяснить, намерен ли Дмитрий жениться на его сестре? Если нет, то более в их дом допущен не будет. Ведь Илья прекрасно знал, что девицу, лишившуюся девственности, потом вряд ли кто замуж позовет. А если Лиза будет продолжать отношения с Дмитрием в том же духе, то и до постели недалеко.
— Понял я. Спасибо, что сказали, — буркнул Теплов.
Молодые люди на некоторое время замолчали, как вдруг Михайлов спросил:
— А что, Дарья Сергеевна с кем-то обручена?
— Нет, — нахмурившись, вымолвил Илья и повернулся к Ивану, сидевшему рядом.
— А если я предложение ей сделаю? Да замуж за себя позову? Ты на это как смотришь, Илья Григорьевич? — сказал громко и твердо Михайлов.
— Вот так компот! — воскликнул Штуммер. — Неужто ты влюбился, Михайлов?
— Может, и влюбился, — нахмурился Иван. — Разве не имею права?
— Да имеешь, конечно, — сказал хитро Платон. — Но ты знаешь-то Дарью Сергеевну всего один день.
— И что из того? — с вызовом заметил Михайлов. — Я ее, едва увидел, сразу же понял, что любить мне ее суждено навечно.
— Во как?! — рассмеялся Платон.
— Смешного ничего не вижу, штабс-капитан, — угрожающе вымолвил Михайлов. — А ты, Илья, прямо скажи, будешь ли против нашего венчания с Дашенькой или нет?
Разговор принял странный оборот, к которому Теплов явно не был готов. Он, конечно, видел, что Даша нравится Михайлову. Но не думал, что до такой степени, чтобы Иван в первый же вечер заговорил о свадьбе.
— Ну что ты опять молчишь, как сыч? — окликнул Иван друга. — Ответ-то твой каков будет? Ты ведь старший в роду, тебе и решать.
— И о чем тут говорить? — хмуро ответил Илья. — Считаю, что предложение твое глупо.
— Отчего же? Объяснись! — выпалил Михайлов.
— Оттого, что Дарья бедна как церковная мышь, — умело соврал Илья. Теплов точно не знал, какое состояние оставили девушке покойные родители. Но помнил, что усадебный дом и пара деревень за ней имеются, и доход, хоть и небольшой, должен быть ей положен, когда она достигнет совершеннолетия. Так Марья Ивановна всегда говорила. Однако Илья решил прямо на корню пресечь все поползновения друга в сторону Даши. — Живет в нашем доме из милости.
— И что же? — строго спросил Иван. — Разве у нее незнатное имя? Она не дворянка?
— Дворянка.
— И сестра же она тебе двоюродная по отцу, ведь так?
— Так, — кивнул невольно Илья.
— Этого достаточно, — сказал твердо Михайлов. — Я не сильно богат, но состояние у меня имеется. И нам с Дарьей Сергеевной хватит. А то, что она бедная родственница, только к лучшему, не будет сильно притязательна к деньгам. А уж за ее глазки яхонтовые да за характер ладный ей не то что бедность, но и другое простить можно.
— Не хочу тебя печалить, — вымолвил Илья, — Но матушка моя и слышать ничего не хочет о помолвке Даши до ее восемнадцатилетия. Она уже отвадила одного ухажера, — вмиг соврал Илья.
— А когда у Дарьи Сергеевны именины? — поинтересовался Михайлов.
— Двадцатого января.
— Так скоро уже. Вот что я тебе скажу, Илья Григорьевич, — сказал Михайлов и, выдержав паузу, твердо добавил: — Двадцать первого числа следующего месяца, как раз после именин Дашеньки жди меня к себе в гости. Свататься приеду.
— Ты уж точно решил? — пораженно спросил его Штуммер.
— Точно, — кивнул Михайлов. — Ну что, будем зятьями или как? — и хлопнул по-дружески Илью по плечу. Теплов же в ответ лишь поморщился и как-то зло заметил:
— Слушай, Михайлов, я устал и сейчас не в настроении разрешать твои любовные амуры!
— Ладно, оставь его, Иван, — заметил желчно Платон. — Он сегодня сам не свой. Смурной весь день, даже не узнаю нашего весельчака и балагура Илью.