— Какое мороженое? — изумился Димка.
— Вот этого не знаю. В любом случае, то самое, что ты вместо курицы купил.
Димка замолчал, разозлившись на друга. Маменькин сынок! Все доложил!
— Генка молчит, зачем вы съели столько мороженого. Думаю, и ты не скажешь.
Димка не ответил, изучая давно знакомый рисунок на ковре.
— От бабушки сильно влетело?
— Нормально.
— Ладно, Дима. Игры — дело ваше, но бабушкины деньги тратить было ни к чему.
— Так получилось. Сам теперь страдаю — и на ужин, и на обед тушеная капуста.
Ольга Григорьевна улыбнулась и протянула ему деньги:
— Возьми-ка и иди за курицей.
— Что вы? — вскинулся Димка. — Я бабушке сказал, что потерял кошелек.
— А теперь скажешь, что нашел, — строго ответила Ольга Григорьевна. — Она обрадуется. И в следующий раз, когда вам захочется мороженого, попросите денег у меня. Объесться я вам, конечно, не позволю, но по порции купите.
— Мы еще долго не захотим, — улыбнулся Димка. — Очень долго.
Димка заходил к Генке, чтобы рассказать про строителей. Они появились во дворе утром и сразу с удивлением уставились на объявление.
— Как это — с первого июля? — недоумевали они. — А нам почему никто не сказал?
— Шуточки чьи-то! — рассердился бригадир. — Руки бы этим шутникам оторвать! Хотя в чем-то они, конечно, правы…
Бригадир отклеил верхнюю часть, аккуратно срезал первое предложение, и на арке остался кусочек ребячьего объявления: «Просьба не растаскивать строительные материалы».
Глава VI РИМКА
Температура упала, но Генка сипел и хрипел. Выходить на улицу ему не разрешали.
В общем-то, он на улицу и не рвался. Он торчал у компьютера, заканчивая расшифровку писем, а о том, что происходило во дворе, узнавал от Димки.
Димка, несмотря на все запреты, прибегал к больному по десять раз в день. А как же иначе?
Генка откинулся на спинку стула. Всё!
Все письма расшифрованы. Остались непрочитанными только три. Но одно из них — слишком ветхое, ничего не прочтешь. А два других — на французском, а французский Генка не знал.
В расшифрованных письмах ничего о серебряном гусаре не было. Нужно приниматься за французские.
Но как? Раздобыть где-нибудь французско-русский словарь? Или поискать программу-переводчик с французского?
Генкины мысли прервал телефонный звонок. Девчачий голос заглушался помехами:
— Здравствуйте! Гения можно?
— Да, — удивленно прохрипел Генка. — Это я.
— Ой, Жень! А я тебя не узнала!
Ну вот! Опять путаница «Гений-Евгений»! Девчонка смеялась в трубку, а Генка хмурился.
Это Римка. Женькина подружка. То есть девушка. Женька так ее представил маме.
— У тебя голос такой хриплый, — обеспокоенно продолжала Римка. — Ты что, простыл? Ангину от братишки подхватил?
«От братишки»! Можно подумать, «братишка» в ясельки ходит!
— Жень! Ты чего молчишь?
Сказать ей, что ошиблась? Или…
— Думаю, — сказал Генка, решив ее разыграть. Для этого покашлял и сделал самый хриплый голос.
— О чем?
— Где нам встретиться, — ответил Генка и снова закашлялся.
— Ой, Женечка, ты заболел!
— Нет. Это спросонья. Давай в кино сходим.
— В кино? — удивилась Римка. — А что там?
Вот дура! Что может быть в кино? Фильм, конечно.
— Что-нибудь интересное?
— Ага.
— Но мы же собирались к Жорику…
— Да ну его! Пойдем в кино.
— Хорошо. А во сколько?
— В семь. У кинотеатра.
— Хорошо.
Генка положил трубку и довольно потер руки.
хрипло проорал он слова старой песенки.
Вот бы рассорить Женьку с Римкой. А то ходят уже три месяца, за ручки держатся, переглядываются, шепчутся.
Так, глядишь, и женится брат. Кстати, Женька уже, кажется, говорил об этом с мамой. Генку, конечно, к разговору не приглашали, но он краем уха слышал.
Возможность Женькиной женитьбы Генке совсем не нравилась.
Что за глупости? Жена, дети, и на брата наплевать.
Ведь если у Женьки будет своя семья, то главной для него станет Римка. Она и сейчас для него главная. Бегает за ней, по телефону болтает… Даже про программирование забыл.
И откуда только взялась эта Римка?! Как без нее спокойно жили!
Вот и пусть она сегодня подождет Женечку у кинотеатра! Он не придет, она разозлится и с ним поругается.
Правда, все откроется, и Генке от брата достанется, но чем не пожертвуешь ради Женькиного счастья!
Женька забежал в обед домой, попросил передать маме, что вернется поздно, что они с Риммой идут к Жорику. Генка сделал равнодушный вид и кивнул, а сам с замиранием сердца следил, как бы Женька не вздумал набрать Римкин номер.
Но договор у них, наверное, был железный, потому что Женька на телефон и не взглянул. Сказано — у Жорика, значит, у Жорика.
Генка фыркнул и чуть не расхохотался. А Риммочка-то сейчас наряжается, ломает свою бедную головку, почему не к Жорику, почему в кино!
Часов в шесть пошел дождь. Не летний — веселый, крупный и теплый, а какой-то осенний — мелкий, мрачный и нудный.
Генка сначала расстроился — рушатся его «злодейские» планы. Римка в такой дождь в кино не пойдет.
Это точно. Сейчас позвонит и скажет: «Извини, Женечка, давай завтра в кино. Мокнуть неохота».
Но прошло полчаса, а Римкиного звонка не было. Неужели не передумала?!
Вот делать нечего! Генка бы точно отложил любое свидание! Лучше книжку почитать или поиграть с компьютером.
Генка забеспокоился.
Безобидное «злодейство» превращалось в обидное «издевательство». Римка — тоже человек.
Почему она должна мокнуть под дождем у кинотеатра? И вечер ей испортил.
И не только ей, потому что брат, ничего не понимая, будет ждать ее у Жорика и волноваться. Да и себе Генка умудрился испортить настроение — какие теперь игры или книжки? Так и будет думать, что натворил глупость и люди страдают.
Генка посмотрел на часы и разозлился сам на себя.
Что теперь исправишь за двадцать минут?
У Жорика телефона нет, Женьку не предупредишь.
Он попробовал набрать номер Римки, но никто не ответил. Конечно, она уже у кинотеатра. Ждет Женьку.
А может, не ждет? Может, раскусила она Генкин обман? Сидит теперь с Женькой у Жорика и смеется над маленьким, глупеньким «братишкой».
Это легко проверить. Генка накинул дождевик и побежал к кинотеатру.
Если мама вернется в это время домой — крику хватит на весь вечер.
«Выздороветь не успел! Все лето проваляться хочешь! Я тебя в больницу положу, чтобы вел себя как следует!»
Генка все это выслушал мысленно, пока мчался к кинотеатру. Даже представил мамино лицо и добавил к словам мамины интонации. Но домой не повернул.
Римку он увидел сразу.
Немногочисленные зрители заходили в фойе, а Римка, без билета и почему-то без зонта, в промокшем плащике, пряталась под козырьком у стеклянных дверей и недоуменно оглядывалась, ожидая Женьку.
Генка спрятался на секунду за колонной, она скользнула взглядом мимо. И Генке стало стыдно. До этого было просто неприятно, неудобно, а тут стало стыдно.
На часах над входом — без десяти семь. Генка рванулся к кассе, выскреб все свои деньги. Слава богу, их хватило на два билета.
— Поторопись, — посоветовала кассирша.
Генка молча кивнул и выскочил на улицу.
Теперь — к Жорику. Хорошо, если Женька уже там.
А если нет? Если нет, нужно вернуться и все объяснить Римке. Этим объяснением дальнейшая вражда к «братишке» обеспечена, но что делать? Сам заварил кашу.