Не сговариваясь, Оля и Илюшка распахнули дверь и влезли внутрь ящика. Им едва хватило места, но это был единственный способ спрятаться от Психа. Илюшка потянул на себя дверь.
И очень вовремя. Псих вошел в подъезд и осмотрелся. Детей не было.
На его лице отразилась растерянность — по времени они бы даже не успели скользнуть в чью-нибудь квартиру.
Ребята сидели не шевелясь. Ящик был с двумя довольно широкими щелями, через которые они могли наблюдать за действиями Психа.
А Псих замер. Он ловил в тишине подъезда каждый звук и даже пару раз скользнул глазами по ящику.
Илюшка, державший дверь, в этот момент вздрогнул и испуганно потянул дверь на себя. Замок тихонько щелкнул и захлопнулся. Ребята были даже рады — ключа у Психа нет, а ломать железный ящик он не будет, побоится такой шум поднимать.
Псих поднялся до третьего этажа, снова спустился и с досадой плюнул на железный ящик. Потом он что-то пробормотал себе под нос и вышел из подъезда.
Пленники железного ящика пошевелились. Места, конечно, маловато, но подождать, пока кто-нибудь откроет, можно. Можно даже присесть на перевернутое ведро.
— Не задохнемся? — тревожно спросил Илюшка.
— Нет. Через щели воздух идет. Жарковато только.
— Хоть бы кто поскорее в подъезде появился, — вздохнул Илюшка. — Неохота здесь до вечера сидеть, ждать, пока родители с работы придут.
— Ну все, заныл! — поморщилась Ольга. — Скажи ящику спасибо, а то бы…
— А что? — вдруг спросил Илюшка. — Что нужно от нас этому Психу?
— Откуда я знаю? Видел его глаза? Ничего хорошего от него не жди.
Ребята замолчали, но Оля еще долго думала о том, что погони Психа становятся все серьезнее и настойчивее. Однажды он их схватит. При этой мысли дрожь пробежала по спине.
Самым отвратительным казались его грязные, вечно шевелящиеся пальцы и маленькие слезящиеся глаза, тот взгляд, который заставил ее сегодня не двигаться с места.
— Петя! — радостно завопил Илюшка, оглушив задумавшуюся Олю. — Открой нас!
В ту же минуту послышались звяканье ключа о замок, легкий щелчок и скрип открываемой двери. Оля зажмурилась от света. После темноты ящика подъезд показался яркоярко освещенным.
— Вот вы где! — широко улыбнулся Петя. — Все ваши игры? А если бы я завтра за метлой пришел? Так и сидели бы всю ночь?
— Мама с папой бы открыли, — бодро возразил Илюшка. — Мы нечаянно.
— Ладно-ладно, вылезайте. Вас уже паренек дожидается, не поймет, куда вы делись. Меня про вас спрашивал.
— Кирилл? — в один голос спросили ребята.
— Он самый. На скамеечке сидит.
А потом было блаженство. Оля, Илюшка и Кирилл сидели рядом с дворником Петей, болтали о всяких пустяках и смотрели, как Петя делает себе новую метлу и ловко связывает коричневые ветки.
О недавнем страхе и о Психе было забыто. И все предыдущее приключение казалось событием далеким, нелепым и даже каким-то сказочным.
В самом деле, разве могло случиться что-нибудь в такой солнечный, веселый и добрый день? Какой еще Псих, если рядом любимый друг и сильный, ловкий, улыбающийся дворник Петя.
— Кирилл, а ты не боишься у Софии Львовны дома? — спросил Илюшка.
— В квартире? — удивился Кирилл. — А чего там бояться?
— Мы с Олькой в окно к ней заглядывали. — Илюшка вдруг почему-то покраснел и торопливо закончил: — Там темно и огромные картины.
Кирилл засмеялся:
— Правильно. Только там совсем не страшно. Там очень красиво. У Софии Львовны прекрасный вкус.
— Чего? — изумился Илюшка.
— Я хотел сказать, что в ее доме очень много красивых вещей. Почти все они старинные.
— Антиквариат, — подсказал Петя.
— Да. София Львовна всю жизнь собирала. У нее целая коллекция серебряных статуэток. Чего только нет! И слоны, и кошечки, и чертики, и дамы с зонтиками. А про одну статуэтку она мне отдельно рассказывала. Про серебряного гусара. Это ее самая любимая статуэтка. Она даже хранится отдельно. Все на полочке в маленькой комнате стоят, а эта — в маленькой сумочке в верхнем ящике письменного стола, вместе с письмами. София Львовна сказала про гусара — «самая дорогая реликвия». Не знаю, почему он ей так понравился. У нее гораздо красивее статуэтки есть. А эта… Ничего особенного. Правда, гусар с секретом. Сабельку как-то повернуть, и у него сердечко рубиновое открывается.
— Значит, София Львовна — богачка, — с неприязнью сказала Оля.
— Ты не поняла. Коллекция — это же не богатство. Это для души. Каждая из этих статуэток чем-то ей памятна. Так же, как и картины. В основном это все подарки ее друзей.