— Да. Костя. И о нем тоже ничего не известно?
— Ничего.
— Мама говорила, что картин у Софии Львовны было несколько.
— Да, но только эта представляет для вас интерес. Остальное — пейзажи. Я покажу вам их как-нибудь после, их надо разыскивать в этой свалке. А сейчас я хочу познакомить вас с коллекцией серебряных статуэток.
Кирилл Леонидович ловким движением фокусника извлек из какого-то угла большую запыленную коробку. Ребята, затаив дыхание, ждали какого-то чуда.
И чудо свершилось. В их руках засверкали десятки блестящих фигурок.
Чего там только не было: собачки, хвостатые чертики, девочки в чепчиках и кружевных панталончиках, пухленькие амуры с крылышками и стрелами. Фигуры поражали тонкостью работы, складочками и мелкими детальками.
Здесь многое сразу затмевало простенького, почерневшего от времени гусара.
— Они с секретами? — с восторгом спросил Димка.
— Нет. С секретом был только гусар. Вы открыли его рубиновое сердце?
— Нет, — ответил Генка. — Наверное, там внутри сломалась какая-то пружинка.
— Жаль. Но это дело поправимое. Я найду мастера.
— Вот и вернулся гусар к своей коллекции, — задумчиво произнес Димка.
— Ты ошибаешься, — улыбнулся Кирилл Леонидович. — Гусар к коллекции никогда не относился. Он был отдельный, особенный, даже немножко таинственный. Он очень редко покидал свою сумочку. Очень редко.
Глава III СОФИЯ ЛЬВОВНА
— Получается, что вы знаете о Софии Львовне еще меньше, чем мы? — хитро улыбнувшись, спросил Димка Кирилла Леонидовича, когда они снова вернулись в его кабинет.
— Не думаю, — Кирилл Леонидович тоже улыбнулся в ответ. — Я знаю не меньше. Пожалуй, даже больше. Только знания наши разные. Я ничего не знаю о личной жизни гимназистки Сонечки, зато могу рассказать о всей ее последующей судьбе.
— Правда? Тогда расскажите, — попросил Генка. — Знаете, я почему-то никак не могу соединить Сонечку из писем и Софию Львовну из маминого рассказа. Для меня это как будто два разных человека. Как искренняя, веселая Сонечка могла превратиться в строгую, неулыбчивую Софию Львовну?
Кирилл Леонидович покачал головой:
— Вряд ли мой рассказ поможет тебе, Гена. Для того чтобы совместить Сонечку и Софию Львовну, нужно знать ее душу, каждую мелочь в ее жизни, а я могу рассказать только о тех событиях, которые лежат на поверхности, так сказать, ее биографию, конечно, добавив что-то из ее личных рассказов мне, мальчишке. Сами понимаете, много ли доверишь несмышленышу? И много ли он запомнит, даже если рассказать?
— Давайте биографию, — согласился Димка.
— София Львовна Прозорова родилась в 1897 году… — начал Кирилл Леонидович.
Но Димка тут же перебил:
— Значит, в 1914 году ей было семнадцать лет.
— Молодец, быстро сосчитал, — усмехнулся Генка. — Так и будешь на каждом слове перебивать?
Димка смутился. Он сразу почему-то вспомнил о хороших манерах. Но Кирилл Леонидович только улыбнулся и кивнул:
— Совершенно верно, Дима. Ей было семнадцать лет, когда началась Первая мировая война. Дворянский род Прозоровых — довольно древний. Предкам Софии Львовны удалось сохранить свои богатства и даже приумножить их. Ее отец, человек прогрессивных взглядов, имел паи во Всероссийском обществе железных дорог. Конечно, все богатство было отобрано в 1917 году большевиками. Но об этом после. Сначала давайте я вам расскажу то, что знаю о ее жизни в интересующий нас период.
Десяти лет Соню отдали в женскую гимназию. В те времена женское образование уже никого не пугало и не смущало. Женщины становились и критиками, и учителями, и учеными. Конечно, Прозоров-отец хотел, чтобы его дочка получила хорошее образование. Он даже собирался определить ее в Смольный институт благородных девиц, но мать была против. Дело в том, что институт благородных девиц был закрытым учебным учреждением. Ученицы жили там же, в пансионе при Смольном женском монастыре. А мама-Прозорова представить себе не могла, как прожить без малышки-дочери целую неделю, как видеть ее только по праздникам, не знать, как она себя сегодня чувствует.
— Ну, в точности моя бабка! — снова перебил Димка. — Я сколько раз ей говорил: будешь ругаться, в интернат пойду, а она тут же: «Димочка! Что ты! Я же с ума сойду! Что ты там будешь кушать? Кто тебе рубашечку погладит? «
Кирилл Леонидович и Генка весело рассмеялись. Генка-то прекрасно знал, что Димка и сам в интернат не рвется, так только, бабке угрожает, чтобы ругань прекратить.