Его слова вызвали у меня трепет. Он говорил как раз о том ошибочном использовании мозговых волн, о котором меня предупреждала Ани и от которого погибли некоторые ранние цивилизации.
— Известно ли вам, почему правительства так называемых демократических стран тоже занимаются этим? — продолжал он. — Да потому, что они боятся своего народа куда больше, чем мы. Граждане нашей страны понимают, что задача правительства в том и состоит, чтобы управлять. Они согласны, что при этом приходится ограничивать некоторые свободы. А жители вашей страны уверены, что никто не вправе посягать на их личные свободы. Допустим, что в прошлом так оно и было, но сегодня, в мире высоких технологий, когда бомба, умещающаяся в чемоданчике, может уничтожить огромный город, все изменилось. При таком уровне свобод человечество просто не сможет выжить. Развитие общества и ценности, признанные в нем, необходимо взять под контроль во имя общего блага. Вот почему легенды о Шамбале столь опасны. Они основаны на неограниченном саморазвитии.
Пока он говорил, мне показалось, что за моей спиной открылась дверь, но я не мог повернуться. Все мое внимание было приковано к этому человеку, В его словах звучал манифест худшей из современных тираний, и чем больше он говорил, тем сильнее во мне закипал, гнев.
— Вы просто не способны понять, — произнес я,— что люди могут обрести внутренние мотивы для того, чтобы творить добро.
В ответ он цинично рассмеялся:
— Да неужели вы верите в эту чепуху?! История не дает никаких свидетельств того, что люди могут руководствоваться чем-то, кроме эгоизма и корысти.
— Если бы вы расшивались в духовном плане, вы смогли бы усмотреть в мире массу добра. — Мой голос буквально дрожал от гнева.
— Нет-нет, — резко отмахнулся он. — Духовность создает массу проблем. Пока существует религия, меж-
ду людьми не может быть единства. Вы меня понимаете? Каждая религиозная конфессия — это своего рода пройденный этап на пути прогресса. Все религии враждуют между собой. Христиане тратят все свое время и деньги на то, чтобы обратить всех в свою веру, провозглашающую неизбежность воздаяния за грехи. Иудеи хотят навечно остаться в изоляции в мечтах о собственной богоизбранности. Мусульмане помышляют о всеобщем братстве, объединении правоверных и священной войне. А мы на Востоке со всей нашей мистикой хуже их всех. Мы отвергаем реальный мир ради блаженной внутренней жизни, которую никто толком не понимает. И во всем этом хаосе метафизики никому нет дела до реального прогресса, до облегчения бремени нищеты, до забот о том, чтобы каждый тибетский, ребенок получил образование.
Но ничего, подождите, — продолжал он, — Мы обязательно найдем решение всех этих проблем. И вы просто обязаны помочь нам. С тех пор как Уилсон Джеймс навестил вас в Америке, мы следим за всеми вашими перемещениями, а также за действиями голландцев. Я заранее знал, что вы появитесь здесь и будете замешаны во всем этом.
Я был сильно изумлен.
— Да-да, нам известно о вас буквально все. Мы в Америке работаем куда активнее, чем вы думаете. Ваша разведка способна взять под контроль Интернет. Но неужели вы думаете, что мы не можем сделать то же самоё? Вы и вся ваша секта никуда от меня не денетесь. Как вы думаете, как мы смогли отыскать вас в такую погоду? Да благодаря силе разума. Моего, естественно. Где бы вы ни очутились, я всегда найду вас. Даже здесь, в этой заснеженной глуши, вам не укрыться от меня. Я чувствую ваше присутствие. Сначала я выследил вашего дружка Иня. А теперь пришел ваш черед. В первый момент я даже не мог понять, что он имеет в виду, но затем мне вспомнилось, как я побывал в китайском доме в Али. Солдаты положили меня под какую-то установку... Меня охватила новая волна страха, но буквально через миг она превратилась в приступ отчаянного гнева.
— Вы — сумасшедший! — воскликнул я.
— Да, конечно, по-вашему, я сумасшедший. Но будущее за мной. — Он придвинулся вплотную ко мне, его лицо так и пылало от возбуждения и гнева. — Довольно этой дурацкой невинности! Вы должны рассказать мне все. Вы меня поняли? Абсолютно все!
Я понимал, что Чань вряд ли рассказал бы мне обо всем так подробно, если бы собирался выпустить меня, но в тот момент я уже не думал об этом. Я разговаривал с чудовищем, и меня захлестнула волна ярости. И я уже совсем было собрался обрушить на него свои проклятия, как вдруг откуда-то из дальнего угла комнаты услышал голос:
— Не делай этого! Это ослабит тебя! Полковник удивленно обернулся; я посмотрел в ту же сторону. Там, у двери, стоял другой охранник, а рядом с ним, возле маленького столика, — Инь. Охранник сбил его с ног.
Я вскочил и бросился к Иню, а полковник, отрывисто сказав что-то по-китайски охранникам, быстро вышел из палатки. На лице Иня были заметны синяки и ссадины.
— Инь, как ты себя чувствуешь? — спросил я, помогая ему подняться и сесть на постель.
— Да все нормально, — отозвался он, потянув меня за руку, чтобы я сел рядом с ним. — Они схватили «ас сразу же после того, как вы ушли. — Его глаза так и сверкали от волнения. — Ну, расскажите, что с вами случилось потом. Вам удалось найти Шамбалу?
Я предупреждающе прижал палец к губам.
— Они скорее всего оставили нас наедине именно для того, чтобы подслушать, о чем мы будем разговаривать, — прошептал я. — Наверняка всюду понатыканы подслушивающие устройства. Здесь нам нельзя говорить.
— Нет, мы должны рискнуть, — отвечал Инь. — Пойдемте поближе к печке. Тут достаточно шумно. Расскажите мне, что же с вам» случилось?
В последующие полчаса я рассказал ему об удивительном мире, который я обнаружил в Шамбале, а затем, перейдя на чуть слышный шепот, упомянул о храмах.
Глаза Иня широко раскрылись от изумления.
— Значит, вам не удалось узнать всего, о чем гласит Четвертая ступень?
Я покачал головой:
— Это известно только обитателям храмов.
И я рассказал ему о Таши и Уиле, а также обо всем, что поведала мне Ани об учении, создаваемом обитателями храмов.
— И что же еще она сказала? — спросил Инь.
— Она настаивала, что у нас не должно быть врагов, — отвечал я.
На лице Иня появилась гримаса боли, и он проговорил:
— Но ведь вы держали себя с полковником как раз наоборот. Вы пытались обрести силу в гневе. Такие же ошибки допускал и я. Вам просто повезло, что он не пристрелил вас на месте.
Я опустил голову, понимая, что, мри эмоции действительно вышли из-под контроля.
— Вспомните, как ваши негативные ожидания привели к тому» что вы не побеседовали с голландской четой из грузовика и тем самым упустили важное проявление синхронистичности. Тогда у вас возникло опасение, что они могут причинить вам зло. А они восприняли ваше ожидание и, в свою очередь, почувствовали, что если они остановятся, это может плохо кончиться для них. И они решили уехать.
— Да, я помню.
— Любое негативное предположение или ожидание, — продолжал Инь, — возникающее у нас по отношению к другим людям, есть своего рода молитва, которая исходит от нас и действительно вызывает негативные реакции у человека, на которого она направлена. Помните, что наши интеллекты взаимосвязаны и наши мысли и ожидания заставляют других поступать именно так, как мы ожидаем от них. Вот почему у вас возник конфликт с полковником. Вы ведь всегда ожидали от Него только зло.
— Подожди минутку. Я просто сказал ему, кто он на самой деле.
— На самом деле? И какая же это часть его личности? Его это или его высшее Я, душа?
Увы, Инь был прав. Это было именно то, о чем говорит учение уже знакомого мне Десятого пророчества, но я действовал вопреки ему.
— Когда мне удавалось бежать от него, — сказал я, — он неизменно преследовал и находил меня. Он говорит, что в этом ему помогает разум и интуиция.
— Но вы, наверное, думали о нем? —спросил Инь. — Ждали, что он будет вас преследовать?