- Как он? - спросила она осипшим со сна голосом.
- Жар начался, - шепотом ответила Щербатая, отыскав нужную траву.
- Облачишка! Деточка моя!
Щербатая вздрогнула и даже выронила траву от испуга. Обернувшись, она увидела, что в палатку протискивается Крапивка. Шерсть несчастной матери стояла дыбом, в обезумевших глазах плескался ужас.
- Я хочу его видеть! - пронзительно завизжала Крапивка, поймав ошеломленный взгляд Щербатой. - Я должна!
Полынница выскочила из своего гнездышка и преградила ей путь.
- Крапивка, опомнись, - спокойно и веско сказала она. - Сейчас глубокая ночь, ты перебудишь все племя! Никто не вправе отказать тебе видеть сына, ты обязательно проведаешь его - но только завтра, хорошо? Сейчас его нельзя тревожить.
- Но я должна его увидеть! - не слушая, завыла Крапивка. - Сейчас же!
- Нет, не сейчас, - все так же мягко повторила целительница. - Облачишке нужен отдых. Даю тебе слово целительницы, что если ему вдруг станет хуже, мы тут же тебя позовем.
Крапивка замялась, не зная, что предпринять, но потом все-таки со вздохом повернулась и вышла из палатки, волоча за собой хвост. Щербатая с облегчением перевела дух. Она прекрасно понимала состояние несчастной матери, но сейчас ей было не до нее.
- Страшно представить, что она сейчас переживает, - очень тихо сказала Полынница, подходя к Облачишке. Взглянув на раненого, она помрачнела и покачала головой. - Щербатая, - прошептала она, не поднимая глаз, - рано или поздно тебе придется смириться с тем, что не каждого больного можно спасти… Бывают безнадежные случаи.
- Возможно, но этого котенка я спасу! - отрезала Щербатая, не глядя на нее. - Я дам ему одуванчик. Это снимет жар и поможет малышу уснуть покрепче. Сейчас ему нужен покой.
Полынница без особой надежды кивнула.
- Хорошо… Можешь добавить щепотку бурачника, - предложила она.
Щербатая не стала спорить. Разжевав травы, она аккуратно засунула получившуюся кашицу между стиснутыми зубами Облачишки и сжала ему челюсти, помогая проглотить лекарство.
Казалось, этой ночи не будет конца. Щербатая сидела над подстилкой раненого, время от времени давая ему новую порцию лекарства. Она не жалела целебных трав и не думала о том, что в кладовых почти не осталось запасов. Сейчас для нее было важно только одно - Облачишка должен жить!
Когда небо между ветвями деревьев начало робко светлеть, в палатку бесшумно протиснулся Клокастый.
- Как он? - просипел он чужим, изменившимся до неузнаваемости голосом.
- Из последних сил сражается со смертью, - глухо ответила Щербатая.
Острая боль сжала ее сердце, когда она увидела, как Клокастый склонился над раненым. Его плечи сгорбились, глаза потухли. Он сидел долго, не говоря ни слова, потом встал и, даже не взглянув на Щербатую, как тень, пошел к выходу. Она нагнала друга возле камней, заглянула в глаза.
- Я спасу его, - прошептала Щербатая.
Она не смела даже заикнуться о том, чем они занимались, когда Облачишка был ранен, и видела, что Клокастый тоже не хочет об этом говорить. Слишком глубоко было чувство вины, связавшее их обоих.
- Я прикажу удвоить пограничные патрули, - выдавил Клокастый, отводя глаза. - Пусть эти мерзавцы только попробуют вернуться, мы с них шкуры спустим! Если бы я знал, что они сделали, они бы у меня живыми не ушли!
Щербатая кивнула.
- Прошу тебя, не позволяй оруженосцам патрулировать территорию до тех пор, пока мы не убедимся, что в лесу безопасно.
- Конечно! - кивнул Клокастый.
Когда он ушел, Щербатая вновь села возле Облачишки.
День вступил в свои права, уходили и возвращались патрули, воины выполняли свои обязанности, а Щербатая почти не покидала своего поста. Лишь изредка она наведывалась в кладовую, чтобы взять травы, да иногда просила кого- нибудь из котов принести ей свежего мха, смоченного в воде. Коты робко заходили в палатку, чтобы проведать больного, но Щербатая строго следила за тем, чтобы никто из посетителей не засиживался подолгу. Она выгнала даже Крапивку, которая только мешала всем своей суетой и бесконечными причитаниями. Когда солнце начало скатываться за верхушки деревьев, Полынница мягко дотронулась хвостом до плеча ученицы.
- Сходи-ка, разомни лапы немного, - сказала она. - Нет-нет, никаких возражений! - добавила она, когда Щербатая собралась протестовать. - Ты не сможешь выходить Облачишку, если сама свалишься от усталости. Иди, прогуляйся по лагерю, поешь немного да хорошенько напейся. Вот увидишь, ты сразу почувствуешь себя лучше, а я пока тут посижу с ним.
Щербатая нехотя выбралась на поляну и, словно в тумане, побрела к куче с дичью, шкурой чувствуя на себе тревожные взгляды всего племени. Все знали, что бедный Облачишка находится между жизнью и смертью, все боялись услышать страшную весть. Солнцецветик подскочила к дочери и потащила ее к куче с дичью.
- Вот, ты только взгляни, какая чудесная сочная полевочка! - заворковала она, подталкивая лакомый кусочек Щербатой. - И не вздумай отказываться! Я с места не сойду, пока ты не съешь все до последнего кусочка!
Щербатая устало кивнула, не в силах спорить. Она была уверена, что не сможет съесть ни куска, но не зря говорится, что аппетит приходит во время еды. Стоило Щербатой впиться зубами в сочное мясо, как она вдруг почувствовала страшный голод и в считаные мгновения расправилась с полевкой. Подкрепившись, она сходила к ручью и как следует напилась, а потом вернулась в палатку Полынницы.
Незаметно наступила ночь - такая же глухая и бесконечная, как предыдущая. Оруженосец не шевелился и не подавал признаков жизни, но Щербатая не сводила с него глаз, словно он был сочным кусочком дичи, за которым охотилась сама смерть. В какой-то момент ей показалось, будто Облачишка стал дышать глубже и ровнее. Подняв глаза к Звездному племени, льдисто сверкавшему на черной шкуре небес, Щербатая горячо зашептала:
- Заберите меня, если вам нужен новый воин! Возьмите меня, если вы хотите покарать нас с Клокастым за нарушение закона! Возьмите меня, но спасите его. Он ни в чем не виноват, вы не можете наказать его за чужие провинности! Я сожалею о том, что случилось, простите меня…
Измученная горем и раскаянием, она не заметила, как уснула, и очнулась только, когда Полынница растолкала ее. Сердце Щербатой провалилось в пятки от ужаса, она вскочила и стиснула зубы.
- Облачишка? - еле слышно выдохнула она. - Он…
Но глаза Полынницы сияли.
- О нет, нет! - промурлыкала она. - Он очнулся! Он все еще страдает от боли, но уже попросил пить!
Щербатая опустила глаза на оруженосца. Его голубые глаза блестели от жара, но дыхание выровнялось, да и шерсть уже не была такой горячей.
- Пить… очень хочу, - тоненько промяукал раненый. - И… очень болит живот…
- Потерпи, милый, боль пройдет не сразу, - промурлыкала Щербатая, пока Полынница бегала за влажным мхом. - Но это хороший знак, рана начала затягиваться. Лежи спокойно, я сменю повязку.
Закрепив паутиной свежую порцию лечебной мази, Щербатая оставила Облачишку на попечение Полынницы, а сама бросилась разыскивать Клокастого. Он был на поляне, распределял первые патрули. Увидев выбегающую из палатки Щербатую, Клокастый со всех лап бросился к ней, позабыв о столпившихся вокруг него воинах.
Щербатая содрогнулась, увидев ужас в его глазах.
- Он очнулся! - выпалила она, не дожидаясь вопроса. - Опасность еще не миновала, но самое страшное, кажется, уже позади!
Клокастый зажмурился и хрипло выдохнул.
- Спасибо… - прошептал он.
***
- Только ненадолго, ты все понял? - строго напутствовала Полынница поправляющегося оруженосца. - До кучи с добычей и обратно! Тебе ни в коем случае нельзя переутомляться!
Миновало два дня с тех пор, как Облачишка открыл глаза. Он очень быстро шел на поправку, поэтому целительницы разрешили ему ненадолго выйти из палатки. Щербатая покачала головой, глядя, как оруженосец нетерпеливо перебирает лапами у выхода. Она знала, что Облачишка еще очень слаб и его задора хватит на несколько шагов, не больше.