– Как тебе понравилась комната, chérie? – ненавязчиво сменила тему директриса. – Если что, в шкафу есть запасные одеяла. Вешалок хватает?
– Да, спасибо, мне все понравилось, – ответила Кит. – Только телефон не ловит сигнал. И в коридоре очень темно. Я днем не заметила, потому что за окном было светло, но вечером ничего не видно.
– Увы, такое случается, когда приводишь в порядок старый дом, – сказал профессор Фарли. – Проводка на втором этаже не позволяет добавить лампы. Мадам пыталась вызвать электриков из деревни, но проще сказать, чем сделать.
– Может, нам следует избавиться от плафона и вкрутить более мощную лампочку, – задумчиво произнесла директриса. – В качестве временной меры, конечно, пока мы не установим новые светильники.
– Да ладно, все в порядке, – Кит вдруг стало неловко за свои жалобы. – Честное слово, ничего страшного. Я обычно не обращаю внимания на такие вещи, просто сейчас на этаже никого, кроме меня, нет, и я… Завтра приедут другие девочки, и все это будет уже не важно.
За столом опять повисла тишина. Мадам Дюре промокнула губы салфеткой, профессор Фарли отпил воды из бокала. Кит повернулась к Жюлю, который склонился над тарелкой.
– Ведь завтра, – повторила она, – когда приедут остальные, Блэквуд станет совсем другим?
– Конечно, – ответил Жюль. – Совсем другим.
Он поднял голову, но избегал встречаться взглядом с Кит, и на лице его застыло странное, замкнутое выражение.
Ночью Кит дважды приснилось, что балдахин пытается ее задушить. Медленно, неслышно он опускался все ниже и ниже, чтобы накрыть спящую девушку тяжелым бархатным саваном.
В первый раз она проснулась, вся дрожа, и начала судорожно шарить рукой по прикроватной тумбочке, пытаясь нащупать выключатель. Наконец лампа зажглась, и по комнате разлился приглушенный желтый свет. Кит нервно огляделась. С того момента, как она уснула, в комнате ничего не изменилось. Одежда все так же неряшливо висела на спинке стула, открытые и не до конца разобранные чемоданы по-прежнему стояли возле шкафа.
И балдахин находился над кроватью, где ему и полагалось быть.
Кит выключила свет, положила голову на подушку и вскоре уснула. Кошмар вернулся, и на сей раз она оставила лампу включенной до утра.
Глава четвертая
Утром Кит посмеялась над своими ночными страхами. Через окно в комнату врывался яркий солнечный свет, разбегался желтыми пятнами по дорогому ковру и вспыхивал золотом на полированном дереве, отчего обстановка казалась еще более красивой. Балдахин снова стал всего лишь балдахином, царским атрибутом кровати, которая, несомненно, являлась одной из самых элегантных в мире.
Кит опустила ноги на пол и зарылась пальцами в густой ворс ковра. Наслаждаясь его теплотой и мягкостью, она подошла к окну и выглянула наружу, мысленно коря себя за то, что не сделала этого раньше. Из ее комнаты открывался великолепный вид, заставлявший сердце замирать от восхищения.
Расположенный прямо перед домом сад радовал глаз последними летними цветами; узкая гравийная дорожка вилась среди деревьев и лужаек, раздваиваясь и петляя. За садом виднелся небольшой пруд, который в свете утреннего солнца блестел, словно серебряное зеркало. На противоположном берегу вставал темный лес, окружавший Блэквуд плотной стеной.
А над всем этим раскинулся чистый купол синего неба; воздух был свеж и сладок. С этой стороны дома Кит не видела подъездную дорожку, но могла представить, что сейчас она забита машинами. Должно быть, взволнованные родители торопливо достают вещи из багажников и спешат ко входу вслед за своими дочерьми. Скоро в главном холле зазвенят голоса и смех, а коридоры наполнятся беззаботной болтовней и хлопаньем дверей.
«Хорошо, что я приехала вчера, – думала Кит, одеваясь. – Я уже успела немножко освоиться и смогу помочь остальным». Она заправила кровать и закончила разбирать чемоданы, повесив платья и юбки на плечики и разложив по полкам остальные вещи. На дне второго чемодана лежали фотографии, которые Кит привезла с собой в Блэквуд, чтобы не так сильно скучать по дому. Вот они с Трейси три года назад празднуют ее тринадцатый день рождения, смеются и самозабвенно позируют, обнявшись перед большим шоколадным тортом.
На другом снимке – родители во время медового месяца. Мама увеличила фотографию и вставила в рамку вскоре после папиной смерти.