Посвящается Лёхе Жарову и Герману
- где бы они сейчас ни были...
Ежедневно и ежесекундно наше сознание бомбардируется нескончаемым потоком новостей, сообщений и сенсаций. Где уж тут за всем уследить, во всём сориентироваться и не утонуть. Вот например, я готов поспорить, что мало кто помнит короткое сообщение, промелькнувшее в новостях некоторое время назад - о внезапно сошедшем с орбиты американском спутнике. Большинство небось даже не заметило эту новость и не задалось очевидными вопросами: что это был за спутник, какую функцию выполнял в околоземном пространстве и что за причины заставили его внезапно выйти из строя и рухнуть в Южный океан?
Так получилось, что я знаю ответы почти на все вопросы, а чего не знаю, о том могу догадываться с высокой долей вероятности - хотя бы потому, что в данный момент работаю над созданием аналогичного спутника, более надёжного. Я предложил техническую идею этого проекта, а страна, ставшая моей новой родиной, любезно предоставила мне возможность воплотить мою идею наяву. Я знаю наперечёт все детали спутника, все до последнего винтика. Никто не корпел над расчётами и чертежами столько, сколько я. Когда проинспектировать мою работу приезжают шишки с самого верха, никто из них не удосуживается даже заглянуть внутрь спутника и поинтересоваться его начинкой. Им важен лишь результат, а не процесс его достижения. По этой же причине на всех испытаниях систем присутствую лишь я и мои здешние коллеги...
Но для начала, наверно, стоит рассказать о себе и о том, какие события натолкнули меня на идею моего спутника.
Мы с моим школьным другом Женькой вместе поступили в Бауманку, учились с одинаковым удовольствием и одновременно получили дипломы. Страсть к технике была у нас в крови и проявляться начала с раннего детства. Пока наши сверстники в "лихие девяностые" мечтали по-быстрому срубить бабла, мы с Женькой таскали домой подшивки старых советских журналов "Техника молодёжи", "Моделист-конструктор" и т.д., которые наша районная библиотека пачками выбрасывала на помойку. (Директор библиотеки высвободил таким образом половину читального зала и сдал его в аренду торговцам шмотками. А что делать, в 90-е каждый выживал, как умел.) Зарывшись в них с головой, мы всё свободное время что-нибудь собирали, вырезали, клеили... Сейчас просто - радиоуправляемые игрушки продаются в магазине, - а мы с Женькой делали их своими руками.
Само собой, путь наш после школы лежал только в Бауманку. Очевидно, наш с ним дружный и продуктивный тандем не укрылся от взоров "кого надо", потому что, не успели на наших дипломах высохнуть чернила, как нам уже предложили работу. Лихие девяностые остались позади, у государства возникли новые приоритеты и башковитые ребята снова оказались в цене. Башковитые - не в смысле как разворовать бюджет, а в смысле работы на техническом поприще.
Правда, работа была не в Москве. Есть такой термин, "градообразующее предприятие". Теперь представьте не город, а скорее небольшой посёлок городского типа, окружённый приусадебными участками, садами и огородами. Назовём его условно Энском. Несколько многоэтажек, одна-единственная котельная, пара-тройка магазинчиков - и всё. Вот что такое был Энск. "Градообразующим предприятием" в Энске была секретная оборонная шарашка, чудом сохранившаяся с советских времён. Эта секретность была секретом Полишинеля, ведь все местные прекрасно про эту шарашку знали, но никто ни о чём не болтал - чисто по инерции, унаследованной от брежневско-андроповского поколения. Время в Энске словно застыло на месте.
Поскольку альтернатив всё равно никаких не предвиделось, мы с Женькой раздумывали недолго. Подайся мы в бизнес, нам, конечно, предпочтительнее было бы остаться в столице, но мы были молоды, бесшабашны и полны радужных надежд. Наши головы туманила романтика первопроходцев, шедших осваивать таёжные дали, вдобавок контракт выглядел весьма привлекательно. В итоге мы с Женькой собрали вещи и уехали в этот тьмутараканский Энск...
Не ждите от меня географических, бытовых, технических или ещё каких-то подробностей проживания и работы в Энске. При увольнении с меня взяли подписку о неразглашении; я никому ничего не должен рассказывать до самой смерти. Один лишь раз я вынужденно её нарушил - этого требовали обстоятельства. Всего один-единственный раз. Сейчас в этом потребности нет, так что не обессудьте. Нам с Женькой практически открытым текстом намекнули, что если что, то никакие границы и барьеры не помешают "кому надо" заткнуть нам рот.
Да и рассказывать-то особо не о чем. Рабочая рутина - она везде рабочая рутина. Она увлекает тебя лишь в самом начале, когда в тебе ещё много молодецкого огня и задора, а с возрастом она наоборот отупляет.
Разумеется, с виду наша шарашка изо всех сил старалась не выглядеть секретным оборонным объектом. У входа на главную проходную даже висела вполне безобидная вывеска, скажем условно: "НИИ Тыр-пыр и сто дыр". Чисто внешне это была парочка уныло-серых четырёхэтажных корпусов с грязноватыми стёклами и ещё несколько корпусов поменьше и погрязнее, разбросанных по пространству, размером со стадион "Динамо".
Оба главных корпуса соединялись общим двором. Второй корпус был самым секретным и закрытым, в нём имелась собственная проходная со своими вахтёрами. Кто попало туда пройти не мог. Очевидно, по задумке создателей, гипотетический вражеский шпион, устроившийся, допустим, слесарем, заявился бы выведать все секреты, а его бы просто не пустили на порог, мол, тут у нас директор, администрация, техническая библиотека и посторонним сюда нельзя.
Мне трудно судить насколько все эти меры предосторожности были действенны. На мой взгляд, самой надёжной мерой безопасности являлся режим и внутреннее устройство. Второй корпус состоял по сути из двух взаимно не пересекающихся частей. Директор, администрация, библиотека и прочее - всё это действительно здесь было, в НАЗЕМНОЙ части. Но кроме неё было ещё несколько ПОДЗЕМНЫХ этажей и всё интересное происходило именно там. График работы обеих частей был разнесён на час, чтобы сотрудники не пересекались в вестибюле и на проходной. Сперва, к восьми утра приходили сотрудники наземной половины и поднимались на лифте наверх. Затем являлся лифтёр, открывал спецключом панель и переводил большой красный тумблер в нижнее положение. Теперь лифт мог следовать только вниз, на нижние этажи, если нажимать те же кнопки. К девяти часам приходили нижние сотрудники, лифтёр отвозил их вниз и затем возвращал тумблер в прежнее положение. До конца смены нижние сотрудники оставались заперты внизу, покидать в рабочее время своё место им было запрещено.
Был ещё другой лифт, маленький, грузовой, на нём нижним сотрудникам спускали из столовой обеды.