Любопытно, что там, где я сейчас работаю и живу, примерно такая же секретность и такие же меры безопасности. Кое-кого из моих коллег это напрягает, а вот я чувствую себя привычно, как рыба в воде.
Помимо двух главных корпусов, как я уже сказал, предприятие располагало небольшими производственными цехами, складами, гаражом, какими-то сараями и ангарами непонятного назначения. Если смотреть сверху, эти постройки окружали свободное место, оставленное пустым. Вернее, на нём был разбит сквер с торчащим посреди него памятным обелиском. Во время войны с шарашки ушло на фронт (несмотря на "бронь") много добровольцев. Почти все героически погибли в сражениях. В их честь был установлен памятный обелиск, на котором все погибшие перечислялись поимённо. У подножия обелиска всегда лежали цветы - кто-то неустанно этим занимался...
Распорядок дня у нас был стандартным: с девяти до часу работа, затем обеденный перерыв и с двух до шести снова работа. Опаздывать было нельзя, за опоздания дрючили. Причём опозданием считалось не только прийти позже девяти, но и ровно в девять. Приходить надо было хотя бы минут за пятнадцать, а лучше за полчаса. На самом деле это было нетрудно, даже в условиях отсутствия общественного транспорта. Посёлок был невелик и из любого его конца до шарашки можно было спокойно дойти пешком за несколько минут. Вот все и ходили пешком - здесь это называлось "растрясти жир"; я и впрямь не встречал в шарашке ни одной жирной туши.
Как только мы приехали, нам на двоих выделили одну квартиру на окраине Энска. Сразу за нашим домом начинались уже приусадебные хозяйства. Если летом выйти на балкон, глазам открывался вид зелёных цветущих садов и огородов. Многие держали коз, коров и, естественно, кур. По утрам нас будили петухи - как в деревне. В магазинчиках и на стихийном базаре продавались только натуральные продукты. Сложно представить, но мы с Женькой питались в Энске лучше, чем в Москве.
О повседневной рутине, как я уже сказал, говорить особо нечего. В обеденный перерыв, наскоро проглотив приехавшую из столовой еду, мы с Женькой сдвигали стулья, расписывали пульку и резались в преферанс. Третьим в нашей компании был Алик, удивительный и немного чудной человек, заслуживающий того, чтобы рассказать о нём поподробнее. К тому же, если б не Алик, то и всего остального с нами не случилось бы...
Он был года на три или четыре старше нас. В шарашку его завербовали тоже из Бауманки. Одновременно с получением диплома жизнь преподнесла ему чудовищный сюрприз: семья Алика возвращалась на машине с дачи, на дороге ей попался пьяный лихач - в итоге ДТП, авария, все погибли. Алику просто физически невыносимо было оставаться в Москве, где всё и все напоминали ему об утрате. Контракт с шарашкой он подмахнул неглядя и укатил в провинцию с твёрдым намерением больше не возвращаться в Москву. Опустевшую квартиру он сдал гастарбайтерам.
В Энске Алик нашёл себе подругу, Тамару, у них всё было серьёзно и со стороны казалось, что он в итоге осядет в посёлке навсегда. Вспоминая сейчас об этом, я не перестаю думать о том, насколько обманчивы бывают первые впечатления...
Алик был немного безбашенным, иногда ему было плевать, к каким последствиям приведут те или иные его действия. Ещё он был умеренно строптивым, ему нравилось "нагибать систему" по мелочам. Играть в обед в карты - это его идея. Мы с Женькой поначалу побаивались втыка от начальника, пока Алик не показал нам, как увлечённо начальник режется с сослуживцами в домино и в шахматы. Сам игрок, он и на других игроков закрывал глаза.
Рабочий компьютер Алика был забит музыкой. Алик считал себя фанатом русского рока и держал в своей фонотеке все альбомы Цоя, Бутусова, Кинчева, Шевчука, Гребенщикова, Науменко, Башлачёва, Летова, Янки, Сектора Газа, Калинова Моста, Чайфа, Чёрного Лукича, Аукцыона, Крупнова и много чего ещё. Попадались группы с совершенно сумасшедшими названиями, вроде "Водопадов имени Вахтанга Кикабидзе"...
Пока мы играли, Алик тихонько включал колонки, чтобы музыка никому не мешала, и разделывал нас с Женькой под орех.
Свою неформальную и нонконформистскую сущность Алик подчёркивал и внешне. Мы с Женькой старались выглядеть как добропорядочные "ботаны", носили костюмы и аккуратные причёски, а Алик наряжался как панк. Своим имиджем он заразил и Тамарку, после чего та тоже вырядилась как рокерша - выкрасила волосы в чёрный цвет (до этого была светло-русой), в Питере, куда Алик свозил её в отпуск, купила косуху...
За это своё бунтарство он однажды и поплатился. Я не знаю, в чём там точно было дело, но однажды Алик крупно поцапался с начальником. Слово за слово, они оба перешли на повышенный тон. "Пошли п...здиться!" - услышали мы голос Алика и увидели, как он хватает начальника за грудки.
Всё произошло так неожиданно и так быстро, что мы не успели опомниться. Сверху приехали какие-то люди, увели Алика с собой и больше мы его не видели. До сих пор я не знаю, где он и что с ним. Начальник после этого категорически не желал слышать никаких упоминаний об Алике. Может его выслали из Энска, может он сам сбежал... Если так, тогда странно, что он не взял с собой Тамарку. Она после его исчезновения вся извелась. Порывалась ехать в Москву, мы её еле отговорили. Скорее всего Алик подался куда-то ещё, потому что в Москве по его номеру всё время отвечали люди с восточным акцентом.
Предполагать что-то худшее мы не имели и не имеем никаких оснований. Всё-таки сейчас не тридцать седьмой год...
Впрочем, непосредственное отношение к моей истории имеет не этот случай, а одна особенность Алика. Или, скорее, не особенность, а причуда. Алик был настоящим генератором безумных идей, гипотез и теорий. Развлекался ли он таким образом или действительно во всё верил, понять было сложно. Обычно, когда кто-то врёт или сочиняет, у него может появиться непроизвольная ухмылка, по которой всё становится ясно. Алик же любую свою мысль излагал с непроницаемым выражением лица, на полном серьёзе. Какие-то его бредни были забавными и не более того, а какие-то были настолько оригинальными и крышесносными, что буквально взрывали мозг.
При этом создавалось впечатление, что Алик сочиняет их на ходу, потому что любое случайно брошенное слово, любая самая невинная фраза могли послужить триггером и запустить в его голове генератор идей. В этом смысле я иногда даже завидовал неуёмному воображению Алика.
Чтобы не быть голословным, приведу несколько примеров. Как-то раз Тамарка нашла бездомного щеночка на улице и решила оставить себе. Рассказывая нам об этом на следующий день, Алик помолчал и добавил:
- Вообще-то ни одомашненных, ни прирученных животных не существует. В теле человека живёт крошечный паразит, схожий с кошачьей токсоплазмой, которым заражаются только животные, вернее, некоторые из животных, а сам человек к нему резистентен. Как и кошачья токсоплазма, этот паразит меняет поведение заражённого животного, после чего оно, вместо того, чтобы жить на природе, в естественной среде, начинает проявлять иррациональную тягу к человеку и к противоестественной жизни в тесном человечьем жилище. Именно эту болезненную патологию животных мы почему-то называем "одомашниванием". А те животные, которые, как считается, неподвержены одомашниванию, на самом деле тоже резистентны к человечьему паразиту. Иногда бывает и так, что собака кусается, лошадь брыкается, а корова бодается. Обычно про них говорят, что они "сбесились", но в действительности они просто здоровы, по какой-то причине паразит на них не подействовал и они ведут себя так, как и должны себя вести нормальные животные...