Экологи одновременно правы и неправы, говоря, что в исчезновении животных повинна человеческая жизнедеятельность. Эту вину мы должны разделить со вселенной. Мы нуждаемся в новых вещах, но мы не виноваты в том, что вселенная с какой-то стати ограничила число объектных категорий. Нам приходится действовать в мире, в котором не мы устанавливаем правила. При всём желании мы не способны влиять на фундаментальный порядок вещей, мы для этого слишком мелкие сошки. Более того, однажды может стихийно возникнуть нечто настолько новое, что вселенная ради этого сотрёт из реальности самого человека!
Бывают и сбои. Никто не говорит, что вселенная идеальна. Нечто, подлежащее стиранию из реальности, не стирается, и как следствие, что-то новое, что должно было появиться, так и не появляется и вряд ли появится в обозримом будущем. Не исчезли, хотя должны были, беловежские зубры, их сумели сохранить, зато так и не появились базы на Луне. Не исчезла, хотя должна была, реликтовая палеозойская латимерия, вот и не появились мощные космические корабли, на которых мы бы отправились к другим планетам, чтобы "яблони зацвели на Марсе". Старое не исчезло и новое не возникло, хотя все предпосылки для этого были налицо...
Почему-то фантастические гипотезы Алика страшно бесили Женьку. Он их терпеть не мог, никогда не оставался равнодушным, сразу заводился и начинал злиться.
- Ну вот чего ты опять болтаешь? - накидывался он на Алика. - Чего опять ахинею городишь? Выдумываешь чёрт знает что, чушь какую-то!
- Витёк, - обращался он ко мне, словно я был между ними арбитром. - Чего он опять ерунду несёт?
Та идея про снегирей почему-то особенно задела Женьку и дело едва не кончилось крупной ссорой между ним и Аликом.
- Значит, по-твоему, прогресс бесполезен? - сразу насупился Женька. - Не нужен, значит, прогресс? Не нужно изобретать и создавать ничего нового? А мы тут, по-твоему, чем занимаемся? Это что, всё бесполезно? Не нужно это? Всё зазря? И мы тогда не нужны? Великая вселенная сама всё разрулит? Так чего ж ты тогда тут сидишь, на ненужной и бесполезной работе, технарь ты недоделанный? Чеши на рынок картошкой торговать!
Женька тогда не на шутку разбушевался, а Алику было хоть бы хны. Он никогда не позволял вовлечь себя в ссору, с ухмылочкой выслушивал женькину отповедь, но не снисходил до ответных реплик. Покипятившись какое-то время, Женька остывал и между ним с Аликом вновь воцарялся мир.
Алик обладал не только способностью невозмутимо уклоняться от женькиных нападок, но ещё и способностью мгновенно терять интерес к собственным же идеям. Высказав их, он ни словом больше к ним не возвращался и не вступал ни в какие споры. Словно ему было плевать на чьё-то мнение.
Эта завидная толстокожесть Алика тоже выводила из себя Женьку. Не достучавшись до главного виновника, он переключался на меня.
- Чего ты молчишь? Это ты его избаловал, слушаешь его вечно, развесив уши! Был бы потвёрже, он бы тут ничего не сочинял, а так он ради тебя и старается - нашёл благодарного слушателя...
Но я не хотел быть твёрже и занимать чью-то сторону тоже не хотел. Женька был моим другом, да только и фантазии Алика меня не напрягали, мне его болтовня даже нравилась. Было в безумных гипотезах Алика что-то притягательное... На самом деле они всегда заставляли задуматься, всегда давали пищу для ума. Позже, вернувшись с работы домой, я нередко пускался в размышления: а что, если бы действительно было так?
Впоследствии эта привычка упражнять интеллект здорово мне помогла - как, впрочем, и Женьке, хотя он ни за что бы в этом не признался.
Если бы я старался поскорее забыть теории Алика, выкинуть их из головы, то, возможно, ничего бы и не произошло. Но забыть их я не мог и Женька, подозреваю, тоже - даже когда Алика с нами уже не было. Лишь благодаря этому я внезапно заметил, что одна из историй Алика ощутимо выбивалась из общего ряда. Сразу-то я не придал этому значения и только спустя несколько месяцев меня осенило.
На следующий день, в раздевалке, я указал Женьке на вентиляционную решётку над дверью:
- Помнишь, Алик рассказывал нам, как лазил по вентиляционным воздуховодам? Это было ещё до нас, когда он сам только-только сюда устроился...
Женька, как и ожидалось, равнодушно пожал плечами.
- Он много чего болтал. Совсем разучился за языком следить, вот и вылетел с треском. Трепло он, балабол.
Я не сдавался.
- Но согласись, та история резко отличалась от его обычного трёпа. Обычно он излагал отвлечённые теории, которые никоим образом не касались его лично, а здесь он первый и единственный раз рассказал про себя.
- И что? - недоверчиво спросил Женька.
- Я полагаю, что в тот раз Алик говорил правду, он действительно лазил в вентиляционный воздуховод, - сказал я.
Женька не поверил.
- Я и ему не единожды говорил, и тебе скажу: с такой безудержной фантазией Алику стоило бы книжки писать, ненаучную фантастику...
Сам не знаю, что на меня тогда нашло. Если вкратце, Алику однажды взбрендило в голову забраться в вентиляцию. Ползая по воздуховодам, он, по его словам, забрался куда-то, где увидел нечто "охренительное". Разветвлённая сеть воздуховодов опутывала и пронизывала всю шарашку настоящим лабиринтом, запутанным и извилистым, не хуже, чем в фильме "Чужой". Алик считал, что по этому лабиринту можно попасть откуда и куда угодно.
Конкретно ту часть лабиринта, где он успел побывать, Алик нарисовал на бумажке. Потом его вышибли, а бумажка с "картой" так и валялась в моём шкафчике.
Именно тогда у меня в голове родился дерзкий и безумный план. В последующие дни я продумал его до мелочей и приступил к подготовке. Принёс на работу мощный фонарик с новыми батарейками, толстый маркер и кое-что из одежды, которую не жалко было испачкать в грязных и пыльных воздуховодах.