— Хммм, — произнёс митрополит. — Тогда я не стану тратить время и отправлюсь решать возникшее недопонимание.
Кирилл не прощаясь вышел из моего кабинета, после чего из потайного помещения вышел Анри.
— Что скажешь? — спросил я.
Ля Фисто сел напротив меня, ответил.
— Мне показалось, что он изучает тебя. Он знал зачем ты его вызвал. — И чуть подумав, добавил: — Со стороны казалось, что Кирилл проверял границы дозволенного. Он словно хотел понять, сможет ли тобой манипулировать.
— И думаешь я повёл себя предсказуемо?
— Определенно нет. Самым очевидным был вариант, что ты дашь ему время на исправление ситуации. Но вместо этого ты от угроз перешёл к действиям. Тем самым ты дал ему понять, что не собираешься играть с ним. Также ты показал церквям их подчиненное место.
Я кивнул.
— Вчера я прогуливался около твоего дома, — сменил тему я. — Анри, у вас всё в порядке?
— Я сам решу этот вопрос. Заступники мне не нужны, — довольно резко и, как по мне, грубо ответил Анри.
Я холодно посмотрел в его сторону.
— Хорошо, — ответил я. — Я не стану больше подымать эту тему. Но почему-то мне кажется, что мы ещё вернёмся к этому вопросу.
Ля Фисто отвёл взгляд, чем подтвердил мои подозрения. И надо же было следующие слова ему произнести, когда я пил воду.
— Ярар, — произнёс Анри, — я и Эмери вместе.
Услышав я выплюнул от удивления воду.
— ТЫ, ЧТО? — возмутился я.
— Ты слышал, — посмотрев мне в глаза ответил граф.
— ТЫ ОХРЕНЕЛ? — перешёл на крик я.
Наверное, услышав мой крик в комнату вошла Аяна.
— А у тебя есть яйца, раз смог сам признаться. Я, если честно, думала, что мне придётся самой говорить об этом твоему господину, — с хищной улыбкой сказала Аяна. Она села рядом со мной и не моргая смотрела на Анри.
— Стала греть ему кровать, — указал на меня Анри, — почувствовала, что со мной так можно разговаривать?
— ТИХО! — воскликнул я. — Не тебе указывать ей. — И указав пальцем на Анри. — Как ты смел так поступить?
— А что собственно в этом такого? — перешёл в наступление граф. — Она взрослая женщина в рассвете сил, я тоже довольно молод! Что тебе не нравится?
— Ты молод только благодаря мне. И ты сам понимаешь, что это неправильно.
Наш спор шёл на повышенных тонах. И следующие слова, сказанные спокойным тоном, остудили мой пыл. Ведь я не нашёлся что ответить.
— Ответь мне, что такого я сделал лично тебе, что ты сейчас сердишься на меня? Я вижу, что роман с твоей матерью тебе не по нраву. Но неужели ты думал, что она будет всю жизнь носить траур по Талию? Или тебя не устраиваю лично я?
Сразу, как он замолчал, Аяна подала мне бокал коньяка, который я выпил в один глоток.
У меня не нашлось слов, чтобы что-то ответить. И головой я понимал, что ничего предосудительного не произошло. Всё-таки сам не являюсь венцом целомудренности, но это моя мать!
— Я предлагаю разойтись на время, а потом снова встретиться и обсудить. И чтобы ты понимал, мне нравится Эмери. И чтобы быть с тобой до конца честным, я ни капли не сожалею о произошедшем.
— А как же Инесса? — сердитым тоном спросил я.
Немного подумав он ответил.
— Её я тоже люблю. И уверен, мы найдём выход из сложившейся ситуации, — после чего Анри ушёл.
— Ну и чего ты вскинулся на него? — спросила меня Аяна.
— И давно ты знаешь? — спросил я.
— Когда улетали из замка Тьер. Я почуяла запах духов Эмери на его одежде, как и запах похоти. Странно, что ты не почувствовал этого, всё-таки ты ведь тоже стал чувствовать чужие эмоции.
— Нет, только твои, — ответил я. — Ты появилась так быстро из-за связи? Ты почувствовала, что я злюсь?
— Ага. Однако я не ожидала, что граф сам признается, что завёл роман, — усмехнулась Аяна, и встав за моей спиной начала разминать мне плечи. — И раз у нас зашёл разговор на эту тему, я хочу узнать, что ты намерен делать с Джу Ли.
— А что с ней не так? — не сразу поняв к чему ведёт Аяна.
— Ты и дальше собираешься с ней спать?
— Нет, — ответил я. — Зачем мне она, если есть ты.
— Тогда почему ты не освободишь её?
— Зачем? — вновь спросил я.
— Как зачем? Ты разве не понимаешь, — возмутилась Аяна. Вместо ответа я написал на листке пятизначную цифру, и подал ей. — Что это?
— Во столько она обошлась моему дяде, — ответил я. — И как бы я к ней хорошо не относился, считаю, что она ещё не отработала затраченного на неё золота. Поэтому ни о каком освобождении речи быть не может.