Я встала и начала ходить по комнате, пытаясь доставить ей удовольствие тем, что расхваливала обои и расцветку ковра и восхищалась пышным вьющимся растением на подоконнике, который явно прекрасно рос под любовным надзором тети Фрици. Внезапно мой взгляд приковала к себе каминная полка, на которой я видела какую-то необыкновенную скульптуру.
Это была терракотовая голова женщины, выполненная с большим искусством и таившая в себе какой-то коварный смысл. Я сразу же поняла, кого она изображает, и повернула ее к свету. Кто-то создал что-то вроде карикатурного портрета бабушки Джулии. Строение головы было ее, но глубоко сидящие глаза прямо-таки тонули в глазницах, словно зияющие глазницы черепа. Нос был повторением гордого носа бабушки, но ноздри его были слишком гордо раздуты. Улыбка очень походила на улыбку портрета, но губы были слишком тонкими, слишком жестокими, а уголки их утопали в старческих морщинах. Голова напоминала отчасти портрет, отчасти самое бабушку, какою она была сейчас, но было в ней и еще что-то – следы каких-то страшных мучений.
Тетя Фрици испугала меня, неожиданно очутившись где-то возле моего локтя. Она скатилась с постели и встала рядом со мной. Зеленое с желтым платье делало ее похожей на одно из ее буйно цветущих растений.
– Хорошая вещь, не правда ли? – спросила она.
– Я кивнула.
– Просто поразительная и очень странная. Я бы сказала: кто создал этот портрет, не слишком-то любит бабушку Джулию.
– И она утверждает то же самое!
– Тетя Фрици рассмеялась с чуть злорадным удовольствием. Когда она увидела эту голову, то приказала ее разбить. Ей неизвестно, что я принесла ее сюда, потому что она почти никогда не заходит в эту комнату. А мне эта штука нравится. Она вселяет в меня мужество всякий раз, когда я начинаю думать, что никогда не была похожа на такую сильную женщину, какой была моя мать.
– Но кто вылепил эту голову? – спросила я. – Тот, кто это сделал, обладает громадным талантом.
Она энергично кивнула.
– Да, он действительно очень талантлив. Конечно, это – работа Джеральда.
– Джеральда? Это с его-то одной рукой!
– Я нагнулась, чтобы лучше рассмотреть тонкие очертания лепки, тщательную законченность деталей.
– Конечно, это сделал Джеральд. Он со своей одной рукой может делать замечательные вещи. Но он почему-то стыдится того, каким образом ему приходится работать, и никому не показывает свои скульптуры.
Я потрогала шрам на своей щеке с чувством, похожим на стыд. Любой физический недостаток имеет ровно столько значения, сколько человек сам ему придает. Если приезд в Силверхилл не обогатил меня никаким иным знанием, то по крайней мере я узнала эту истину.
– Я скажу ему, как хорошо он, по-моему, работает, – заявила я. – Если у него есть другие произведения, мне хотелось бы их увидеть. Будь у меня какой-нибудь талант, как бы я им гордилась…
Тетя Фрици скользнула за моей спиной и повернула терракотовую голову лицом к стене, так что ее глазницы уже не смотрели на нас.
– Не надо, Малли, дорогая. Мне понятна потребность человека в том, чтобы никто его не трогал, потому что у меня самой есть такая потребность. Ему уже слишком поздно прислушиваться к похвалам. У него внутри все сместилось куда-то на сторону. Вот в чем его главная беда, а не в изувеченной руке. Если бы он женился на Кейт, она могла бы его спасти. Но она, бедняжка, не хочет становиться его женой на его условиях.
– Знаю, – сказала я. – Мне нравится Кейт. Мы с ней говорили сегодня днем.
К моему удивлению, тетя Фрици наклонилась ко мне и ответила поцелуем на мой недавний поцелуй.
– Ты милый ребенок. И добрый. Спасибо, дорогая, что пришла меня навестить. Когда ты в доме, я чувствую себя гораздо лучше. Надеюсь, что ты еще долго здесь пробудешь. Тебе небезразличны другие люди – я это прекрасно вижу.
Ее слова усилили нараставшее во мне чувство вины. Я была смущена и пристыжена. А в прошлом проявляла ли я достаточно внимания к окружающим? Или шрам на щеке заставил меня настолько сосредоточиться на себе самой, что в моем сердце не оставалось места для настоящих чувств к другим людям? Чем я была лучше Джеральда, если только мне не удавалось вовремя обуздать себя?
Фрици подошла к комоду, выдвинула один из ящиков и достала оттуда маленький медный ключик. Она вставила его в плоскую коробочку красного дерева, стоявшую на верхней крышке комода. Открыв шкатулку, она вытащила из нее несколько фотографий и протянула их мне.