— Бонжур, Макс! Извини, припоздала.
— Бонжур, Лидия… Борисовна.
Молодая женщина — девушка двадцати трех лет отроду — спрыгнула с дамского, с низкой рамой, велосипеда. Красивая такая шатенка. Учительница французского языка, точнее сказать — практикантка. Старая-то учительница уволилась, вот ее и попросили до конца года поработать — сам директор попросил. А кого еще брать-то?
Ну да, «бабетту» носит — прическу такую, с начесом, как у героини французской актрисы Бриджит Бардо в кинофильме «Бабетта идет на войну». Так, «бабетту» в больших-то городах все молодые женщины носят, это вот в Озерске только косятся да всякие слова нехорошие говорят.
А Лидии Борисовне… Лиде… хоть бы что! Да и «бабетта» — это же не «колдунья», когда волосы распущены по плечам, без всякого к общественной нравственности уважения. Опять же, по фильму «Колдунья» — его в ДК недавно показывали — с Мариной Влади. Показывать-то показывали, а с такой прической не то что в школу не пустили бы, а и запросто могли бы привод в милицию оформить! Как за мелкое хулиганство. Стиляг же таскали…
Красивая Лидия Борисовна, уверенная в себе, ничего не скажешь! Волосы осветленные; большущие, серые, с подведенными стрелками глаза. Вся из себя стройная, ноги — ух… и грудь… ничего так себе грудь, парни вслед оборачивались… и не только парни, но и взрослые женатые мужики. Мужики оборачивались, тетки — плевались. Обещали на директора школы общественную кляузу написать.
Красивая… И велосипед у нее шикарный, дамский, так весь и сияет, не то что «колхозный» Максов «Урал», бог весть из каких деталей собранный.
— Еще раз извини — экскьюзе муа.
Лидия Борисовна поправила привязанный к багажнику небольшой саквояж.
— Спасибо, что помочь согласились, — поблагодарил Макс. — Мерси боку.
— Пустое, — учительница обворожительно улыбнулась. — Ну, Максим, где заниматься будем? Предлагаю на озеро. На дальнее. Там такой тихий пляж…
Юноша молча кивнул — согласился. Еще бы! Усевшись в седло, Лидия Борисовна закрутила педали. Максим выждал минуты три — для конспирации — и неспешно поехал следом. Чтобы не вместе. А то потом слухи пойдут — городок-то маленький.
Проехав мимо двухэтажной деревянной библиотеки, велосипедисты один за другим свернули по улице вниз, к бане, и, проехав краем ближнего — Среднего — озера, покатили по деревянным мосткам, ведущим к кустовой больнице. За больницей, на пологом холме, уже начиналась деревня, а сразу за ней синело озеро.
За деревней Максим наконец догнал свою спутницу. Дальше поехали рядом, а потом и вообще пошли пешком, зашагали по узенькой тропке. Вдалеке на склоне холма копошился колхозный трактор — что-то там боронил, поднимая тучи желтоватой пыли.
— К дальнему пляжу поедем? — обернулся шагавший впереди Максим.
Учительница пожала плечами:
— Наверное… Там ведь пусто сейчас.
— Ну да. Рабочий день, да и малышня вся в школе.
Спустившись с холма, тропинка нырнула в заросли орешника, затем пересекла луг, золотисто-желтый от лютиков и купавниц. И вот он — пляж! Узкая полоска песка, кусты, травища… И — пусто. Совсем никого.
— Ну, вот здесь.
Лидия Борисовна положила велосипед в тенечек, достала из саквояжа покрывало и… фотоаппарат «Зоркий» в коричневом кожаном футляре. Очень даже неплохой фотоаппарат, с автоспуском и объективом «Индустар» — Максим во всем этом разбирался.
— Ну что… Для начала повторим грамматику, а потом — диалоги.
Сняв сандалии, учительница уселась на покрывало и, вытянув босые ноги, принялась что-то быстро говорить по-французски. Максим понимал через слово. В пятом классе у них недолго был немецкий, с седьмого до девятого — французский, а потом вообще никакого иностранного языка не было — некому было вести.
Потом говорили о Ленинграде. Тоже по-французски. Не о Москве, как в учебнике, а именно о Ленинграде. Москву Лидия Борисовна не любила, а в Ленинград ездила часто, обожала этот город, так и говорила:
— Ж’адор!
Восхищалась Кировским театром, театром имени Пушкина, музкомедии… Вспоминала многие постановки — «Лебединое озеро», «Аиду», «Жизель»… Честно сказать, Максим во всем этом не разбирался, никаких театров в Озерске не было, в Тянске, правда, был, но и тот — народный.
— А что ты не загораешь? — Лидия Борисовна склонила голову набок. — Стесняешься?
— Да нет. Часы у вас… у тебя красивые.
— Еще бы! «Заря»! Золотые, между прочим.
Не особо-то Макс и стеснялся. Подумаешь, вместо плавок — черные семейные трусы! Не у всех эти самые плавки имелись… как и школьная форма. Провинция — это вам не Москва и не Ленинград, трудно живет народ, бедновато. Во многих семьях отцы с войны не пришли, а те, что пришли, частенько пили…