Дэйв самодовольно бормотал себе под нос, радуясь четкой работе механического хаоса, заполнявшего его жизнь. Эффективное разоружение сигнализации «БМВ», методичная реставрация антикварного насоса форсунки, безупречная работа лебедки все это облегчало короткие часы сна, выпадающие алкоголику, и бодрило его по утрам.
Мисси вздрогнула и обхватила себя руками, защищаясь от морской прохлады.
Я стянул со спинки шезлонга растрепанный фланелевый жакет, набросил ей на плечи, и она рассеянно поблагодарила. Глаза ее светились в темноте. Она зачарованно уставилась на поверхность воды, в которой исчезал, в центре темных расходившихся кругов, желтый шнур. Дэйв притормозил лебедку, одной рукой подтягивая шнур, стекающий в кузов, другой — уходящий за борт конец, пока шнур не натянулся под тяжестью чего-то, уже не лежащего на дне. Поднимающаяся краболовка подталкивала воду над собой к поверхности.
— Я все гадаю, Мисси: ты его хоть раз видела?
Она ответила машинально:
— Да. Видела, когда… — и замолчала.
— Ты видела его в Милл-Вэлли, — тихо сказал я.
Она не отрывала взгляда от шнура.
— Мы заключили договор, Дэнни.
Прежде я, наверно, мягко пожурил бы ее. Но я не находил в себе мягкости. Меня тошнило. Мы были на борту суденышка, раскачивавшегося на волне, пропахшего плесенью, соляркой и тухлой рыбой. Здесь всякого затошнило бы. Но если бы на конце лески повисла острозубая склизкая тварь со светящимися отростками и ятаганами плавников, я не ощутил бы в себе большего трепета. Я знал, что с этой ночи никогда не увижу Мисси; но теперь я не мог понять, зачем мне вообще понадобилось с ней встречаться.
Краболовка поднялась над водой, и лебедка встала. Дэйв выждал, пока большая часть морской воды не вытечет сквозь решетчатое дно обратно в бухту, потом ловко развернул шлюпбалку, ослабив натяжение шнура, и опустил груз на палубу.
Коснувшись палубы, он звякнул. Мисси подскочила, прозрачный парок ее дыхания светлел на темном фоне рубки.
— Что это?
— Цепь, — сказал Дэйв, — чтобы она не осталась на плаву.
Он склонился над ловушкой, распустил два-три неописуемых узла в ее устье, которое на сей раз преградило дорогу обычной добыче. А чтобы помешать двуногим хищникам шарить в ловушке, Дэйв не стал обозначать тайник отдельным буем.
Из-под откинутой сети ловушки показались пять или шесть слоев прочных черных полиэтиленовых пакетов для мусора, запечатанных клейкой лентой. Дэйв вытянул из ножен на поясе свой рыбацкий нож и аккуратно, слой за слоем, вскрыл упаковку. Глядя на клинок, я испытывал странное чувство, вспоминая последнее виденное мной вскрытие.
— Чтобы скрыть «Кодекс», — сказал я, — мы использовали способ с его же страниц.
— Пожалуйста, расскажи, — пробормотала Мисси, равнодушная ко всему, кроме действий Дэйва.
— Я и рассказываю. Дэйв затопил твое сокровище уже после того, как я с ним расстался. Так же как Али скрывался в месте, неизвестном Теодосу. Похоже, верно? Али хранил перстень, пока мальчик навещал мать, как ты помнишь…
— Помню, — ответила Мисси с явным безразличием.
Дэйв разрезал последний мешок. От его содержимого отскочил лучик света.
Я пожал плечами:
— Приходится разыгрывать те карты, что тебе сдали.
Дэйв воткнул нож в деревянную палубу и оставил дрожать в ней.
— Кха, — хохотнул он и поднял коробку.
Стерженек вакуумного клапана моментально запутался в сетке краболовки, и Дэйв придержал коробку над палубой, пока я распутывал его. Когда я снова поднялся, Дэйв передал мне коробку. Я перевернул ее так, чтобы, переданная Мисси, она оказалась лицевой стороной вверх.
— Получай, дорогая.
Фланелевый жакет упал на палубу, когда она приняла коробку. С минуту Мисси близоруко всматривалась внутрь, на верхний лист, смутно различимый под полупрозрачной крышкой, несмотря на плохое освещение. Потом она снова опустилась в кресло, словно обессилев, и прижала коробку к груди, как младенца.
— «Сиракузский кодекс», — прошептала она.
«Рамми нэйшн» звонко ударилась о буй. Дэйв взялся за багор, чтобы оттолкнуть его от борта.
— Куда теперь?
— Пусть Мисси решает.
Она ласкала пластиковую коробку. Губы ее шевелились, словно повторяя строки текста. Возможно, она знала «Кодекс» наизусть. Дизель кашлял тридцать раз в минуту. Дэйв интересовался, насколько можно снизить ход, не заглушив двигатель.
— Так куда, Мисси? Как насчет Джек-Лондон-сквер? — спросил я и махнул рукой через залив. — Поймаешь такси до оклендского аэропорта.
Она резко вскинула голову, словно не ожидала увидеть нас здесь, но не ответила. Кажется, вопрос поставил ее в тупик: она ничего больше не хотела, кроме как упиваться и дальше своим триумфом.
— Никогда не думал, что увижу, как Мисси Джеймс не хватает слов, — сказал я. — Хочешь вернуться к своей машине?
Она растеряно кивнула и тихо сказала:
— Да. Отвезите меня к машине.
Дэйв положил багор у стены рубки, ногой включил передачу и крутанул штурвал. Убогая посудина дрогнула, задребезжала и начала разворачиваться. Ялик тянулся за нами, как жеребенок за матерью. Буйки фарватера стали уплывать назад и скоро исчезли в темноте.
Как бы ни шумело на ходу маленькое суденышко, молчание среди его пассажиров можно было пощупать руками. Мисси то и дело бросала короткие взгляды на береговую линию Сан-Франциско, на Южную бухту, на огни Окленда. Мы с Дэйвом смотрели вперед, погрузившись каждый в свои мысли.
Вскоре мы уже огибали сухой док, держа курс между его понтонной стеной и затопленным «Полосатозадым окунем». Дэйв указал на громаду госпитального судна. За добрую сотню ярдов его корма, казалось, нависает прямо над нами.
— Не хотелось бы мне, чтобы какое-нибудь бревнышко из Бирмы вывалилось из клюза, когда они станут чистить якорный отсек, кха-кха-кха. Расплющит краболова в лепешку.
Оставив клюзы и иные опасности позади, мы направились прямо к лодочной гавани.
— Давай прямо к причалу, — предложил я.
Дэйв кивнул. Он мог бы бросить якорь и отплыть на ялике обратно, пока я провожаю Мисси, или подождать меня.
В любом случае мы с ним потом выпили бы все, до чего могли дотянуться, празднуя избавление от этой проклятой коробки и фанатиков, гоняющихся за ней.
— Не забывай каждые пять тысяч миль заезжать к друзьям на насосную станцию, — напомнил я Мисси, пока Дэйв переводил передачу в нейтральное положение. — Нельзя допустить, чтобы туда проникли посторонние атомы, несущие разложение.
Она не улыбнулась и не ответила. Даже головы не повернула. Она созерцала причал, словно это была тектоническая плита, столкновение с которой произойдет геологическую эпоху спустя.
Нос поравнялся с первой сваей. Дэйв вышел из рубки и ловко набросил петлю каната на тумбу, вделанную в угол причала. Другой конец уже был закреплен на корме «Рамми нэйшн». Маленькое судно по инерции подтягивалось к берегу. Канат выбрал слабину и начал потрескивать от натяжения.
— Ты уже не здесь, да? — тихо спросил я.
Будь я уличным приставалой, пытающимся снять ее на автобусной остановке, Мисси не могла бы игнорировать меня более демонстративно. Я больше не был нужен. Все же, прежде чем осторожно поставить ногу на планширь, чтобы сойти на причал, она сказала:
— До свидания, Дэнни.
Они поджидали нас в тени и показались только теперь, почти точно рассчитав время. Корма была пришвартована, нос почти на месте. Пройдя вперед, Дэйв остановился и наклонился за багром, лежавшим под ногами.
Голос сказал:
— Отличная швартовка, кэп. А теперь носовой конец, пожалуйста.
Они рассчитали почти точно. Если бы Дэйв был на носу, если бы Мисси успела сойти, расчет был бы идеальным.
«Жизнь это точный расчет, сыпок», — говаривал мой инструктор в учебной части, втыкая свою дубинку мне в брюхо.
Я впервые услышал голос Тедди: у него был лондонский акцепт. Не замешкавшись ни на миг, действуя очень ловко для алкоголика, Дэйв метнул в него багор.