Вот я, шестнадцатилетний подросток, спускаюсь к игривой горной речке, у каменистых берегов которой встречаю таинственную незнакомку, скрывающуюся от погони. Вот мы идем с ней по лесу, беседуя и узнавая друг друга получше. Вот поднимаемся в гору, и девушка смеется над моей неуклюжестью, но все-таки помогает. Вот прощаемся у пещеры. Вот лежим на травяном ковре и глядим на ясное, звездное небо, казавшееся таким далеким, и в то же время невероятно близким.
А потом встречаемся несколько десятилетий спустя (расставание у нас было несчастливым, и потому я намеренно убрал его из своих мыслей) и пускаемся в путь, полный опасностей и приключений. Вместе. Рука об руку. Вот Кобра называет мне свое настоящее имя. Едва ощутимо целует. Она все-таки любила меня. Искренней, чистой и глубокой любовью, настолько сильной, что она оказалась даже сильнее страха перед смертью.
Я нарочно вызывал в сознании её светлый образ, и он действительно защищал меня от психической атаки чуждого мне мира. А скорпион сиял все ярче и ярче, наполняя ослепительным светом не только пустоту вокруг меня, но и мою душу, даруя целительный покой, уверенность и надежду. Да, прав был демон-отшельник: если бы не фигурка, такая простая и бесхитростная на вид, даже не знаю, чем закончилась бы вся эта история…
Не могу сказать, сколько времени длилось мое путешествие в абсолютной пустоте. Вряд ли в этом мире вообще существует такое понятие. Ведь время всегда идет рука об руку с пространством… Но может быть я, появившийся здесь материальный объект, невольно притащил из нашего мира и время?
Так или иначе, настал момент, когда я увидел перед собой… младенца. Он неподвижно висел в воздухе (если в этом мире, конечно, присутствовал воздух, в чем я несколько сомневался) и, судя по всему, крепко спал.
Да уж, воистину странная картина — спящий ребенок посреди пустоты и темени. Хотя, если подумать, то и я, наверное, выгляжу не менее странно. Материя плохо сочетается с этим миром абсолютной энергии.
Но больше всего меня удивило то, что малыш спал. Спокойно спал посреди всего этого, в то время как я, разумный и взрослый человек, не мог прийти в себя от сковывающего мою душу ужаса. Невероятно… Хотя, возможно, демоны нарочно усыпили его своими чарами, ожидая, когда же наступит их час, и они смогут воспользоваться его удивительной кровью.
В тот миг, когда я взял младенца на руки, я тут же ощутил неистовую боль в висках и жуткий гул, раздавшийся внутри моей головы: демоны явно не хотели остаться без своего главного трофея и решили бороться за него до последнего. Из моих глаз брызнули слезы, а с уст сорвался нечеловеческий крик, хотя своего голоса я так и не услышал — его поглотила пустота.
Наверное, я бы не выдержал этого напора и сломался, если бы малыш вдруг не открыл глаза и не улыбнулся мне своей наивной, но такой светлой и искренней улыбкой. Маленький… Он ведь даже не понимает, какая безумная каша вокруг него заварилась. Не знает, да и знать не хочет, о том, что его отец оказался жалким ублюдком и бросил его еще до его рождения, а мать отдала свою жизнь за его спасение. Не знает, что его судьба тесно связана с судьбой нашей вселенной, не знает, как тяжело сейчас приходится мне. А просто живет и радуется жизни, как самый обычный ребенок. Да, дети обладают каким-то волшебным, непостижимым для нас навыком — не замечать грязи вокруг себя. Не понимать её. Жаль, что с возрастом это умение теряется, и я в тот ужасный момент не мог улыбнуться так же, как этот чудесный малыш.
Но его улыбка зажгла в моем сердце надежду и придала сил, а глаза, яркие, яблочно-зеленые, напомнили мне Амору. У неё были точь-в-точь такие же глаза.
Я крепко прижал ребенка к груди, шепча «все будет хорошо», то ли ему, то ли самому себе, собрал в душе все самое доброе и светлое, что там только было, и невербальным усилием выбросил эту энергию в пространство.
Серебряный скорпион в моей руке неистово вспыхнул, вновь заставляя закрыть глаза, а в следующую секунду я с удивлением обнаружил, что нахожусь на борту нашего с Аморой космического корабля.
«Неужели примерещилось?» — мелькнула в голове мысль, однако мгновение спустя я её отбросил, поняв, что прижимаю к себе ребенка, закутанного в белую ткань и продолжающего тепло улыбаться.
========== Старый знакомый ==========
— Ну что ж, выбрались, — с невероятным облегчением выдохнул я, стянув с себя шлем и запустив его в дальний угол: больше он мне не понадобится.
Сняв скафандр целиком и поставив корабль на автопилот, я снова взял младенца на руки. Не знаю почему, но его близость успокаивала. Такой живой, такой теплый… До этого момента я никогда не питал особой любви к маленьким детям, считая их бестолковыми и бесполезными, но мое путешествие в мир пустоты, темноты и холода многое изменило, научив по-настоящему ценить то, что окружает меня каждый день.
Я мог до бесконечности разглядывать лицо ребенка, а в особенности его глаза. Малышу я тоже, судя по всему, понравился. Его крошечные пальчики изучали мою одежду и волосы, а сам он глядел на меня, не отрываясь.
Общение с ребенком, пусть и без слов, которые малыш еще просто не понимал, отвлекало меня от страданий и боли на протяжении всего пути до Свартальфхельма, куда я отправился, чтобы вернуть эльфу корабль. Конечно, этот подонок этого не заслужил, но мне самому было бы неприятно остаться перед ним в долгу.
Когда мы приземлились возле ангара, я побоялся, что не смогу отыскать дом эльфа, который видел всего один раз, да и то мельком. Но, к счастью, искать его мне и не понадобилось: хозяин корабля ждал нас возле ангара.
— Откуда ты знал, что я прилечу? — даже не потрудившись поздороваться, поинтересовался я, сходя по трапу.
— А я и не знал, — голос эльфа подводил, а его координация хромала на обе ноги. Никаких сомнений не оставалось, что накануне он несколько перебрал с алкоголем. — Я уже несколько дней подряд вас здесь жду. Где Амора? Я хочу перед ней извиниться.
— Поздно, — жестко ответил я и, поймав удивленный взгляд собеседника, пояснил: — Амора погибла, спасая жизнь своему ребенку. Точнее, вашему с ней ребенку, ради которого ты и палец о палец не ударил! — я понимал, что эльф в случившемся нисколько не виноват, но все равно был дико зол на него за то, что тот бросил Амору, когда она в нем так сильно нуждалась.
— Мне стыдно, — заплетающимся языком признался эльф. — Ты знаешь, в какой-то момент я понял, что она… не похожа на других девушек. И мне никто не нужен, кроме нее. И я бы хотел повернуть все вспять, да уже не могу. Даже пить от горя начал.
— Ну да, это тебе непременно поможет стать умнее и в следующий раз думать, прежде чем бросать того, кто доверил тебе свою жизнь, — съязвил я, с отвращением поглядев на эльфа: терпеть не могу пьяных. Начал пить, значит, пытаешься убежать от жизни, от проблем, от трудностей и, главное, от самого себя. Трусливо и жалко. Да, он вызывал у меня какую-то странную смесь отвращения и жалости.
— А ты сам-то разве лучше? — этот вопрос заставил мое сердце похолодеть. — Почему она умерла, а ты остался жив, не просветишь?
— Ты говоришь о другом! — в словах эльфа прозвучала жестокая правда — она, как бы парадоксально это ни звучало, и пробудила в моем сердце ярость, она и заставила перейти на крик. — Я не бросил её, подобно тебе! Я был с ней рядом до самого конца! Я сделал все! Все, что было в моей власти!
— В твоих глазах ложь, — я просто поражался проницательности этого подвыпившего эльфа. — Ты сделал не все. Ты струсил, как и я, только на более позднем этапе. В противном случае, она сейчас стояла бы здесь и говорила со мной, а ты был бы павшем героем, о подвиге которого сложат легенды. Так что неизвестно еще, кто из нас больший урод. Но если я этого не стесняюсь, то ты из кожи вон лезешь, желая казаться хорошим парнем.
— Возможно, именно это и поможет мне измениться! — выкрикнул я, еле сдерживаясь от того, чтобы не запустить в эльфа чем-нибудь тяжелым. — А ты так навсегда и останешься ничтожным и жалким!