Девушка, видимо, напряглась.
— Я и есть мисс Кросс, — холодно ответила она.
Глава 3
Инспектору Морсби не очень интересно
От моря до деревни Ладмут примерно полмили. Там, откуда к ней ближе всего и где Роджер и Энтони свернули с дороги и пошли прямо через открытое пространство, волны прорвали суровую линию прибрежных скал, которые тянутся на несколько миль в обоих направлениях. Как следствие, в месте прорыва образовалась крошечная заводь, почти круглая по форме. Она и удостоена названия Ладмутский залив.
У начала каждого полукружия миниатюрного залива, шириной вряд ли больше ста метров, возвышаются по крайней мере на сто футов над уровнем моря голые скалы, которые понижающейся грядой, окаймляющей залив, постепенно спускаются в самой удаленной его части к песчаной отмели. В скалах есть довольно крутой спуск к высокой равнине и, соответственно, к деревне. Это очень живописное местечко, расположенное несколько в стороне от проезжей дороги и еще не оскверненное (если не считать случайных велосипедных экскурсий из близлежащего городка Сэндси, что в шести милях к западу) вездесущими туристами, так как местные дороги по обе стороны залива слишком круты и представляют опасность для автобусов — к большому утешению тех жителей деревни, кто не держит ни пабов, ни гостиниц, ни лавок, торгующих бананами.
Скалы, простирающиеся в сторону Сэндси, смотрят в открытое море. Вид у них не такой суровый и мрачный, как у тех, что глядят на восток. Эти немного отступают от берега, а склоны не падают почти отвесно, они бесформенны и представляют такое нагромождение огромных выветрившихся глыб с расщелинами и валунов, словно стремятся помешать решительному человеку подняться наверх. Однако, если спуститься на треть высоты, можно увидеть узкую, более или менее ровную горизонтальную полоску, протянувшуюся на довольно значительное расстояние. Эту полоску превратили в тропинку, вырубив в скале с обеих сторон ступеньки. Когда-то эту тропинку очень любили деревенские мальчишки, как самое удобное место для рыбной ловли во время прилива, но привычки меняются даже в Ладмуте, и в наши времена все, кто ищет одиночества, могут его почти с уверенностью обрести именно здесь. Вдобавок ко всем достоинствам этого места существовало еще одно: над тропинкой нависал огромный выступ скалы, который почти совершенно скрывал тех, кто находился на тропинке, от взгляда стоящих на ее вершине, поэтому инспектора Морсби, сидящего на невысоком валуне в том месте, где тропинка расширялась почти на двенадцать ярдов и образовывала выступ, можно было увидеть только со стороны моря.
Инспектор Морсби настолько мало напоминал шаблонный образ великого сыщика, как только можно представить. Лицо его отнюдь не казалось в профиль острым, как лезвие бритвы и даже топора (скорее, если надо обязательно сравнивать его с чем-нибудь режущим, то лицо это больше походило на закругленный нож для масла). Его глаза не обладали способностью с самых юных лет бросать молниеносные пронзительные взгляды, и никогда он не делал отрывистых, резких замечаний — он говорил обычным, спокойным тоном. Так что не будем уклоняться в сторону от фактических данных: более обыкновенного на вид человека, ведущего себя самым обыкновенным образом, в мире просто не существует.
А пускаясь в подробности, следует заметить, что инспектор был и не очень ладно скроен, однако прочно сбит. Еще у него были седеющие моржовые усы, а пальцы рук короткие и загрубевшие. Обычно лицо его выражало неомраченное простодушие. Он частенько бывал в жизнерадостном настроении и никогда не испытывал ни малейшей злобы по отношению к своим жертвам.
В данный момент — нашего с ним знакомства — он с выражением чрезвычайной душевной теплоты, опершись локтем на колено и подперев подбородок кулаком, смотрел на маленькую лодку, плывшую в полумиле от берега. Однако такое выражение лица было вызвано не какой-то особенной привязанностью к гребцу с мозолистыми ладонями. И вообще инспектора не лодка интересовала, он ее даже не замечал. Он самым усиленным образом размышлял, каким это образом некая леди сумела случайно упасть в море с самого широкого места тропинки, где он сейчас сидит, и почему, если леди упала не случайно, но совершила самоубийство, она это сделала, крепко зажав в правой руке большую пуговицу с чьего-то пальто.
Да, это очень интересный вопрос, решил инспектор Морсби, во всяком случае, достаточно интересный, чтобы в полуофициальном порядке его вызвали сегодня утром из Сэндси, где он уже провел с женой и двумя детьми половину своего ежегодного отпуска, и, в соответствии с инструкциями из Скотленд-Ярда и начальства местной полиции, ему следовало поглубже вникнуть в этот интересный вопрос.