— Ее башмаки? — повторила удивившаяся горничная.
— Да, любые башмаки для улицы. Я их верну прежде, чем она успеет заметить их отсутствие.
И он многозначительно звякнул серебряной мелочью в кармане.
— Вы ищете следы? — пролепетала взволнованная донельзя девушка.
Роджер молниеносно принял решение. В конце концов, почему бы не сказать ей правду? Она, конечно, оценит это по достоинству, а шпион в логове врага всегда ценное приобретение.
— Да, — кивнул он, — но держите это при себе, чтобы ни одна душа не знала!
— Даже кухарка? — выдохнула в восторге девушка.
— Нет, кухарке сказать можно, — торжественно разрешил Роджер, знавший, что всегда необходимо, в целях безопасности, иметь возможность открыть клапан и спустить пар, — но вы отвечаете за то, чтобы дальше кухарки эти сведения не распространились. Обещаете?
— О-о да, сэр! Обещаю.
— Тогда шпарьте за башмаками хозяйки.
Повторять приказание не потребовалось. Горничная действительно исчезла как ошпаренная, и не прошло минуты, как появилась снова.
— Вот они, сэр. Я их в газету завернула, чтобы никто не увидел. Но вы их принесете обратно, да, сэр?
— О, разумеется. Точно не знаю когда, но сегодня же! И вот что мы сделаем: я их принесу к черному ходу. Подойдет?
— Да, это бы лучше всего, сэр. Спасибо.
— А если кто-нибудь захочет узнать, зачем я приходил, скажите, что это был репортер из "Курьер", который хотел повидаться с миссис Рассел. Вполне сойдет. А вот кое-что вам, — и полуфунтовая бумажка поменяла владельца.
Роджер уже хотел уйти, но сдавленный шепот заставил его обернуться.
— Да? — спросил он с любопытством.
— О-о, сэр! Миссис Рассел! Вы не думаете, сэр, что это сделала она?
— Сделала что? — строго переспросил Роджер.
— С-столкнула вниз со скалы миссис Вэйн! Они ненавидели друг дружку как две дикие кошки, честное слово. Я много раз слышала, как миссис ругает хозяина из-за миссис Вэйн. "Если я хоть раз здесь ее застану, то задам ей перцу, я попорчу ей физиономию. Я ей покажу, как..."
— О нет, нет, — торопливо прервал горничную Роджер. — Ради бога, не надо! Вам не следует так думать, и башмаки мне нужны совсем по... другой причине.
И он поспешил к воротам, а девушка проводила его явно разочарованным взглядом.
Со свертком под мышкой Роджер на полной скорости помчался к тому месту в скалах, где начинались каменные ступеньки. Это только формальность примерить башмаки к оставшимся следам. Он и так знал, что они совпадут. Через четверть часа после того, как Роджер покинул порог расселовского дома, его уверенность была вознаграждена. Башмаки так точно соответствовали отпечаткам, будто именно они их и оставили.
С победным кличем он ринулся опять к ступенькам, перескакивая сразу через две. Ладмутская тайна, можно сказать, разгадана! Пробегая мимо места, где открывался вид на дом Расселов, он увидел величавую, крупную фигуру, которая сошла с дороги и направилась к воротам. Совершенно справедливо решив, что это возвращается хозяйка дома, он, вместо того чтобы сразу отнести башмаки, как хотел, поспешил к скальному выступу, громко насвистывая, и совершенно напрасно, как сказал ему позже Энтони ("К черту, старина, еще суток не прошло с тех пор, как я познакомился с девушкой, а в таких случаях парень ведет себя как настоящий осел!") Однако Роджер об этом не знал и все время насвистывал, пока не увидел молодых людей.
— Победа! Победа! — воскликнул он с драматическим пафосом, глядя сверху вниз на удивленную парочку и размахивая башмаками над головой. — Вам везет, моя прекрасная леди, потому что в руках у меня дорогой для вас подарочек. Вы потом вернете его хозяйке вместо меня? Или, что лучше всего, хозяйской горничной. Ловите! — и, бросив башмаки вниз молодым людям, он прыгнул со скалы вслед за ними.
— Роджер, вы что-то узнали, — воскликнула девушка, когда победитель шумно приземлился с опасностью для жизни у ее ног.
— Ты, наверное, узнал все как есть, до самого донышка? — всполошился Энтони.
Роджер стоял, сложив руки на груди, в подчеркнуто наполеоновской позе, но ухмылялся, глядя на двух остальных членов тройственного союза, совсем не по-наполеоновски.
— Дети мои, — звучно сказал он, — я узнал Тайну Ладмутского залива! Но честь разгадки принадлежит не только мне, ибо это вы, Маргарет, направили меня по верному пути, и эта пара башмаков тоже сыграла свою роль. Но главное, тайна разгадана и вы, Маргарет, дорогая, снова можете держать высоко голову, или руки, или ноги, или что вам заблагорассудится. И никто не посмеет вам это запретить.
— О Роджер, объясните, ну пожалуйста! Это не... не миссис Рассел!
Улыбка медленно соскользнула с лица Роджера. Источником существования для него было воображение, и оно сослужило ему службу, но только сейчас ему пришло в голову, что спасение Маргарет означает гибель для кого-то другого и что благодаря его деятельным усилиям в опасном положении, от которого так вовремя была избавлена Маргарет, теперь оказалась миссис Рассел.
— Да, боюсь, что так, — кивнул он серьезно, — и, между прочим, что касается вас, Маргарет, мы с самого начала упустили одно важное обстоятельство, — сказал он, взглянув на маленькие ножки, на которые едва не упал.
— Как бы все остальные доказательства ни казались компрометирующими вас, вам, по сути дела, серьезная опасность не угрожала. Вторая пара следов вам принадлежать не могла. Ну ладно, теперь я расскажу, где я был и что делал.
Он сел на упругий дерн, вынул трубку и приступил к рассказу.
— Надо же, как здорово! — воскликнул восторженно Энтони, когда Роджер закончил.
— О, бедная миссис Рассел, — сказала Маргарет, и Роджер сочувственно посмотрел на нее. Она словно подслушала его собственные мысли пару минут назад.
И они начали обсуждать создавшееся положение.
— Ну что ж, Энтони, — сказал Роджер спустя полчаса. — Нам пора возвращаться к ленчу, и мне хочется узнать, что скажет обо всем этом Морсби.
— Да, Морсби ждет самый большой удар за всю его молодую жизнь, — мрачно подтвердил Энтони, — и мне хотелось бы присутствовать в роковой для него час.
Инспектор Морсби, как можно было из этого попять, нарушал права человека, самонадеянно утверждая, что, следуя путем логических умозаключений, надо признать виновницей Маргарет, и поэтому, по мнению Энтони, инспектор Морсби был воплощением зла.
— Значит, уходим, — сказал Роджер, вставая. — Маргарет, вы отнесете эти башмаки к двери черного хода сегодня после ленча, хорошо? Премного вам благодарен заранее. Ну а теперь условимся о новой встрече. Думаю...
— А мы уже условились, — перебил его небрежно Энтони.
Пять минут спустя Энтони познакомил Роджера со своим взглядом на неуместное посвистывание. Было ему что сказать и об ухмылках, и тем более о лукавых подмигиваниях. Ухмылка, подмигивания и посвист, по-видимому, вызывали у Энтони такие же глубочайшие ненависть и презрение, как несчастный инспектор Морсби.
Когда, все в поту и умирающие от жажды, они вернулись в гостиницу, их уже ожидал ленч: огромные порции холодного мяса, салат, белый хлеб, приятно соленое масло, сладкий пирог с малиной и сливки. Инспектор Морсби тоже их поджидал, но когда они вошли в комнату, его лицо было совершенно скрыто огромной кружкой пива (ведь надо же понимать, что, когда невооруженные полицейские не стоят на перекрестках и не арестовывают самых опасных преступников, эти славные представители Британской Полицейской Службы самые обыкновенные люди с самыми обычными желаниями и пристрастиями).
— А вот и вы, джентльмены, — заметил он сердечным топом, показываясь из-за самой вместительной в заведении кружки. — Меня спросили, будем ли мы подкрепляться все втроем в этой комнате, и я взял на себя смелость это подтвердить. Чувствуешь себя немного одиноким, когда ешь без компании. Если вы, конечно, ничего не имеете против.
— Совершенно ничего, — ответил Роджер так же сердечно. — Напротив, это для нас большое удовольствие, инспектор. Я вижу, вы заказали для всех троих все самое лучшее. Ну и отлично! А теперь предлагаю вам выпить за мое здоровье.