Николай поморщился:
— А не фармазонишь, Гриша?
— Ну что ты, Никола, я в отношении подельщиков подлянку не делаю, мы с тобой кровью повязаны.
...Участковый лейтенант Иванов делал обход своего участка. Увидев, что дворника Селима на месте, где он обычно сидит, нет, дверь парадной открыта, — лейтенант зашел в дом. Откуда-то сверху он услышал пьяную песню глупого содержания: «Ехал мой ратайка по шоссе-дорога». Голос вроде дворника.
Лейтенант быстро поднялся по лестнице и подошел к дверям квартиры 23. Дверь была полуоткрыта, лейтенант шагнул в квартиру. В квартире полный разгром, на полу лежал человек, а на стуле, облокотившись на тумбочку, сидел взъерошенный и пьяный дворник и голосил свою незатейливую-песню.
— В чем дело, Селим? — лейтенант потряс дворника за плечо.
— Обыск был! Капитан ушла, — пробормотал Селим.
Лейтенант взял за руку лежавшего, пульс не прощупывался. Увидев на столе телефон, лейтенант вызвал скорую помощь и опергруппу.
Краткая хроника этой ночи.
Происшествие на Среднем проспекте. Обнаружен труп гражданина Бломберга, квартира подверглась незаконному обыску. Задержан в пьяном виде дворник Шакиров в подозрении на соучастие в убийстве гражданина Бломберга. Обыск в квартире Бломберга милицией не планировался, следовательно, здесь имел место налет.
На Смоленском кладбище в шесть утра проведена облава, при попытке к бегству убит неизвестный. Расследование поручено капитану Ромашову и лейтенанту Сорокину.
Капитан Андрей Николаевич Ромашов был чекистом со стажем. Девятнадцатилетним парнишкой пришел он на Гороховую, где раньше помещалась ВЧК, к Урицкому, и включился в работу. С годами выработался профессионализм. В начале Отечественной войны просился на фронт, но ответ был один: «Здесь вы нужней». Несмотря на свои сорок пять лет, он был по-мальчишески подвижен, но не суетлив, принимал решения не торопясь, и почти никогда не ошибался. На стажировку к нему прислали лейтенанта Сорокина, бывшего студента юрфака университета.
— Ну, Женя, — капитан Ромашов прошелестел листами информации, — начнем с загадочной смерти гражданина Бломберга. Кстати сказать, мы собирались на днях нанести ему визит. Поступили сигналы. Дворник Шакиров задержан как соучастник, но мне кажется, он не причастен.
В двери постучали.
— Вот еще один свидетель, — сказал Ромашов, — Петр Иванович Корф из 15 квартиры.
В комнату вошел низенький старичок с лицом, изъеденным глубокими морщинами, с пенсне на носу.
— Здравствуйте, Петр Иванович! — Капитан Ромашов подвинул стул. — Садитесь, пожалуйста, и рассказывайте, что вы слышали сегодня ночью, что знаете о гражданине Бломберге, ведь вам пришлось рядом с ним пережить всю блокаду.
Старичок присел на стул:
— Вы шутите, товарищ капитан, — начал он свой монолог. — Я действительно пережил блокаду, а Ефим Абрамович, мой сосед, блокаду провел как праздник. Моя покойная матушка, царство ей небесное, — старичок хотел перекреститься, но, застеснявшись, воздержался, — моя покойная матушка Ефиму Абрамовичу за две буханки хлеба, чтоб ей не умереть с голоду, сначала продала семейную реликвию (перстень с рубином), бабушкин подарок, а в сорок втором — золотые часы с дорогой цепочкой. Не простые часы. По нашему семейному преданию, эти часы держал в руках Александр Сергеевич Пушкин. Мой дедушка Модест Сергеевич Корф был лицейским товарищем Пушкина, такие же часы в 1816 году Пушкину подарила императрица Мария Федоровна за его стихи на празднике царской семьи в Павловске. И в октябре 1836 года Александр Сергеевич приезжал к дедушке, который приготовил ему материал по истории России и показал свои часы, подаренные ему в день рождения его сотрудниками. Александр Сергеевич подержал часы, удивившись их схожести с часами, подаренными ему царской семьей в те далекие годы, открыл крышку, прочитал дарственную надпись. Друзья вспомнили лицейские годы, до полуночи пили чай, и поздно вечером Александр Сергеевич уехал, увозя с собой связку книг по истории России. И вот эти часы матушка продала за две буханки хлеба. Я сам учитель истории и понимаю, какую ценность представляли эти часы. — Старичок горько вздохнул.
— Не огорчайтесь, Петр Иванович, может, разыщем мы эту вещь, — переглянувшись с лейтенантом Сорокиным, сказал Ромашов. — Ну а что вы слышали и видели сегодня ночью?
— Сплю я очень чутко, и вот в два часа ночи я проснулся, по лестнице шли какие-то люди, я приоткрыл дверь, не сняв, конечно, цепочку, и увидел, как в квартиру Бломберга подымались милиционер, человек в гражданском, а за ними дворник Шакиров. Я понял, что Бломбергу пришла расплата за все его блокадные делишки. А потом наверху долго топали, что-то падало на пол...