(VIII) В конечном итоге различение добра и зла, как и морализм, противоречит самой внутренней сущности христианства и является глубоко гуманистическим. С этой точки зрения самым первым научным актом было вкушение плодов с Древа Познания. Будучи богами, первые муж и жена (в их образе перед нами предстаёт каждый человек) захотели стать как боги, познав то, чего не существует вне Бога и помимо его воли.
(IX) О благоухании, наступающем вслед за смрадом, писали самые различные Философы — от Раймунда Луллия до Арчибальда Кокрейна.
(X) В подобных случаях при переводе алхимических трактатов, и как бы это ни противоречило расхожим историческим представлениям, наилучший вариант — «царь», поскольку слово король, происходящее от Карл (Карл Великий), каролинг, не может в настоящем контексте означать ничего иного, кроме как беззаконного, противоестественного и безбожного деяния, иными словами, — узурпации, насилия над истинным магическим царским родом, совершённого этой династией. Последнее же ни в коем случае не может выступать иносказанием ни философского субъекта, ни сульфура, ни камня вообще, о какой бы стадии его приготовления не шла речь.
(XI) Совершенно справедливо возникает вопрос: а действительно, к чему вообще все эти препирательства? Фулканелли, видевший всё что угодно во всём что угодно, должен ли объясняться посредством своего ученика со своими гораздо менее талантливыми оппонентами? Единственное объяснение этого совершенно умышленно раздутого спора состоит только в реабилитации метода, дискредитированного подельниками от эзотерики. Как известно, легче всего отвести от себя подозрения в пристрастности, обвиняя в этом непростительном для исследователя грехе противную сторону.
(XII) Осёл символически весьма двойствен. С одной стороны, он — зооморфный иероглиф Сета, египетского божества пустынь и чужих земель, в эллинистический период отождествлённого с Тифоном и демонизированного. С другой стороны, именно на осле Иисус Христос въехал в Иерусалим. В одной из легенд, собранных во французских деревнях фольклористом и писателем Клодом Сеньолем, в частности, говорится о том, что дьявол не может вселиться в осла, поскольку у того после въезда в Иерусалим остался на спине крест. Впрочем, Рене Генон, сам не раз указывавший на двойственность всех символов, склонен видеть во въезде в Иерусалим торжество Божества над силами тьмы. То есть осёл в этой ситуации оказывается покорённым и усмирённым.
В алхимии осёл один из образов первоматерии, осёл Тимон, âne-timon, антимоний, сурьма. Известна герметическая гравюра, изображающая так называемый Танец осла Тимона, где вокруг «сына подъярёмного», держащего рог изобилия, ведут свой хоровод мартышки-алхимики, подражающие естеству.
(XIII) Фулканелли выстраивает очень странный ряд: мэтр Алиборон; осёл, на котором Иисус Христос въехал в Иерусалим; Христофор; вифлеемская ослица. Но если в связи со вторым и четвёртой никаких вопросов не возникает, то первый и третий заставляют здесь увидеть некий намёк, небрежно брошенный мастером. Дело в том, что в «Философских обителях» (Фулканелли. Философские обители и связь герметической символики с сакральным искусством и эзотерикой Великого Делания. — М.: Энигма, 2004. С. 260) упомянутый Алиборон также ставится в один ряд с ослом, но здесь назван он ещё и солнечным конём (cheval du soleil). А Христофор (как бы мы ни хотели сопроводить настоящее имя тем объяснением, что, дескать, осёл, на котором Иисус Христос въехал в Иерусалим также был христофором, христоносцем), согласно поздней кипрской легенде, становится кинокефалом, псоглавцем, а не ослоглавцем. Кинокефалом с нимбом, весьма напоминающим египетского псоглавца Анубиса, принято изображать его и в русской иконографии (Византия предпочитала образ Христофора-воина). Согласно упомянутой легенде, Христофор был столь красив, что вводил в соблазн всех без исключения поселянок. Желая избавить от этой напасти других и избавиться самому, Христофор молил Бога об уродливом облике, и тот наградил его собачьей головой. Западная версия («Золотая легенда» Иакова Варагинского) сосредотачивается на совсем иных событиях жития св. Христофора — а именно переносе младенца Иисуса Христа через бурный поток — отчего Христофор собственно и был наречён Христофором, христоносцем. Но, разумеется, католическому миру была известна и легенда о Христофоре-кинокефале. Так что у Фулканелли он оказывается в одном ряду с ослом и лошадью не случайно. Не то конь, не то осёл мэтр Алиборон представляет собой такого же дикого субъекта, каковым является осёл Тимон. Таковы же и две собаки Авиценны, хорасанская сука и армянский кобель (у Артефия хорасанский кобель и армянская сука), сцепившиеся внутри сосуда гробницы, собака и волк Михаила Майера, собака и шакал XVIII аркана Таро. Сквозь причудливую вязь мифо-герметических образов проступят более чёткие, осмысленные очертания, если мы опознаем кобылу и кобеля в их кабалистической связи.
(XIV) С кабалистической точки зрения готы — то же самое, что и геты. В раннем Средневековье оба «племени» отождествлялись. В частности, историк VI века по Р.Х. Иордан, происходивший из знатного готского рода и бывший епископом в Кротоне, назвал свой главный труд «De origine actibusque Getarum» («О происхождении и деянии гетов»), а второй — «Getica», где с точки зрения современных, внешних историков оба «племени» смешаны по причине «ложной этимологии». Но «ложных» этимологии, с точки зрения метаязыка Традиции, не бывает. Представление о ложной этимологии возникает лишь в мире «победившего номинализма». Имена формируют, «обжигают» историю и географию.
Геты, как и готы, часто отождествлялись со скифами. И это не случайно. Многое здесь нам станет понятным, если пользоваться применительно к истории не формационным и не этническим, а сословно-варновым подходом. Готы, равно как и геты, вовсе не «этнос», не «племенной союз», не «нация», а варна, страта, сословие, а если точнее, сословие воинское, благородное. И язык их арготический-артанийский-аркадский, иными словами, кабала, иносказательный язык прославления «герба», понимаемого в настоящем случае предельно расширительно. Имя готов, как и гетов, восходит к санскритскому кшатрии, скифо-иранскому ксай (царь, князь), отсюда греческое гетайры, свита царя, украинское гетман (букв.: военный человек), отсюда китай-город, то есть город, где живут люди воинского сословия: цари, князья, благородные всадники, да и, собственно, русское Китай (вместо China, Цинь и т. д.), обозначение дальневосточной империи. Искусство благородных конных, арготьеров, происходит от этих искусных в слове воителей.
(XV) В русской эзотерической традиции скоморохов-офеней сама феня или блатная музыка называлась маяк. Это общий язык посвящённых, заимствованный «деклассированными элементами», людьми дна, блатными. Но помимо блатной музыки существовал также язык мазыков или музыков, именовавшийся огнём или светом. См.: Андреев А. Очерки русской этнопсихологии. — СПб.: Тропа Троянова, 2000 (Мир Тропы). Этим языком владел наиболее внутренний круг посвящённых, чьи воззрения на мир во многом сближаются с герметическими.