— Не будет он тут долго, соседушка! Выгонят его, как скаженного пса.
— И выгонят!
— Не годится свое добро оставлять врагу. Врет, не съест всех — подавится!
Мишка подошел к матери. Она глазами, полными тоски, посмотрела на сына, не сказала ласкового слова, как бывало раньше. Суровой и молчаливой была все эти дни мать.
— Мама! А может быть, их еще отгонят, не пустят сюда? А вы горюете…
Мать прижала к себе сына, погладила по голове шершавой рукой. Мишка всегда любил материнские ласки, всегда ждал их, как теплых солнечных лучей. Но теперь они ему показались неуместными и недозволенными. В нем поднялось недовольство и собой, и матерью, и всем окружающим. Он выскользнул из ее рук и поспешно вышел на улицу. Мать посмотрела вслед сыну сухими глазами. Потом, обращаясь к соседке, сказала:
— Помню ту войну. Маленькой еще была… Прошло все, как во сне.
— Ох, достанется, видно, и старым и малым! В могиле бы эти дни отлежаться — вот было бы счастье, — тяжело вздохнув, не ответила, а простонала соседка.
Мишка решил собственными глазами посмотреть, что делается там, за селом.
Мать увидела, что сын уже далеко. Она спохватилась.
— Мишка! Мишка! — крикнула она. — Куда ты в такое время? Вернись!..
Но Мишка уже свернул за угол. Тревожные крики матери растаяли в утреннем воздухе.
Тимка и Савва
Шелестя кукурузными листьями, пригибаясь между подсолнечниками, через огороды спешили Тимка и Савва. Мишка увидел их только тогда, когда они вышли на улицу.
— А мы к тебе! — еще издали крикнул Тимка и побежал, а Савва и не подумал ускорить шаг: он шел спокойно, неторопливо.
Тимка и Савва — неразлучные друзья: вместе ходили в школу, вместе ловили рыбу; даже работу, порученную матерями, выполняли вместе. Их беседы были непрерывным спором. Тимка был вспыльчив, любил преувеличивать, а иногда и извращать до неузнаваемости события, вещи и явления. Савва же, наоборот, был рассудителен, больше молчал, чем говорил. Он всегда терпеливо выслушивал горячие фантазии своего приятеля, но чаще только для того, чтобы потом уверенно и немногословно разбить их.
— А дед Макар вчера поймал двухпудового линя, — говорил, например, Тимка. — Когда он нес его домой, хвост волочился аж по земле. Эх, Савка, если бы поймать такую рыбину! Одного жира пуд можно вытопить, правда?..
Савва спокойно смотрел большими сине-зелеными глазами на воду, стараясь не моргнуть, чтобы не прозевать, когда шевельнется поплавок. Ни единым движением Савва не выдавал своего отношения к сказанному, будто ничего не слышал и не видел, кроме своего поплавка.
И уже тогда, когда Тимка заканчивал одну сказку и собирался начинать новую, еще более неправдоподобную, Савва тихим, спокойным голосом спрашивал:
— Ты сам видел?
— Кого видел? — настораживался Тимка.
— Да линя же.
— Какого линя? — удивлялся тот.
— Которого дед Макар поймал.
— Было мне время смотреть! Люди говорили.
— Ну и наврали!
— Такой человек говорил, что правда, — упрямо защищался Тимка.
Но не менее упорным был теперь и Савва:
— Неправда! Двухпудовых линей не бывает.
Тимка понимает, что перегнул. Но он не был бы Тимкой, если бы так легко отступился от сказанного:
— Да разве ж линь? Со-ом! Знаешь, какие сомы?
— Все равно неправда.
— Скажешь, не бывает таких сомов?
— Сомы бывают и покрупнее, но пуд жира из сома все равно не вытопить.
Тимка видел, что не вывернуться.
— Да не будем спорить, — миролюбиво заявлял он наконец. — Идем в село, и тогда увидишь, чья правда.
Тимка искусно переводил разговор на что-нибудь другое. Спокойный и неумолимый Савва снова отвергал его забавные, но неправдоподобные выдумки.
Эту слабость Тимке легко прощал не только его задушевный друг Савва — прощали ее все. Тимку любили за остроумие, буйный полет фантазии, а главное, за то, что был он не только говорун, но и мастер на все руки: и стихотворения лучшего в классе никому не удавалось написать, и сказки лучшей никто не рассказывал, и планера никто не смастерит лучше, чем он…
Мишка очень обрадовался друзьям, зная, что они не меньше, чем он, взволнованы сегодняшними событиями.
— Слышишь? — спрашивал Тимка у Мишки, указывая глазами в ту сторону, где за селом рявкали орудия. И сам отвечал на вопрос: — Идет, гад!..
Мишка не спорил. Не спорил в этот раз и Савва. А взволнованный Тимка спрашивал друзей:
— Что же делать? — Не ожидая ответа, он сам сразу Же предложил план действий — Немедленно идти к красноармейцам и попросить оружие — пойдем бить фашиста! Чего ты смотришь? Думаешь, не умею стрелять? Мой дядька Михайла — он майор в Красной Армии, — когда приезжал в отпуск, давал мне стрелять. И из ружья-двустволки и из пистолета! Я еще дикую утку как стукнул — только перья посыпались!