Тимке сразу стало обидно. Что же это получается? Леня дает этому мальцу маузер, завел с ним дружбу, а о них с Мишкой совсем забыл?..
А Виктор продолжал хвастать:
— Видишь мою шинель? А галифе? Это все дядя Леня для меня сделал. Мы с ним, ого, какие друзья! И эшелоны на железных дорогах взрывать будем вместе. Мы уже один как стукнули!..
Тимка почувствовал себя глубоко оскорбленным: «Как же так? Здесь, в отряде, были ребята еще поменьше меня, а нас тогда отказались принять…» Он сказал запальчиво:
— И мы с Мишкой тоже взрывали машины!..
— Только не ври! Не люблю, когда врут. Ты пионер?
— Ну, пионер, — ответил Тимка.
— Нехорошо, когда пионеры говорят неправду. Нам в отряде нужны люди честные. А лгунов не принимаем.
Тимка растерялся, покраснел. Значит, этот здесь уже давно, раз он все знает.
Виктор с видом превосходства взглянул на Тимку и заговорил назидательно:
— Думаешь, врать хорошо? Подожди, вот комиссар с тобой побеседует… Еще не успел в отряд попасть, а уже про машины…
— А ты думаешь, Мишка сумел бы сам?.. Ему и Алеша и я…
— Какой Мишка?
— Да наш же, партизан! Он вместе со мной поступал в отряд. И Василий Иванович…
— Да что ты несешь? Никакого Мишки я не знаю. Уж сколько времени в отряде, а нигде не встречал. Тебя вот первого такого вижу, растяпу.
— Так мы же только ночью пришли.
— Вот видишь! — с торжеством заявил Виктор. — А я уже пятый день в партизанах.
— Пятый день, говоришь? А раньше где был?
— Я киевский. У меня отец… — Виктор во-время опомнился, покраснел и упавшим голосом закончил: — …воюет, а маму немцы забрали. Тогда…
Тимка презрительно хмыкнул:
— Тоже мне!.. А еще хвастает, туман в глаза пускает! Пять дней… Партизан… Маузер ему дадут… Хвастун ты, вот кто! Еще подожди, пока дадут!
— Раньше, чем тебе!
— Увидим! Мы в партизанах с первого дня… Нас сам Иван Павлович записал! Он, думаешь, только командир? Нет, он еще и секретарь подпольного райкома партии!..
Виктор не знал, верить или нет. Может, этот хлопчик и в самом деле взрывал машины и вступил в отряд с первых дней? А если врет?..
Тимка меж тем насмехался:
— Что ж ты будешь делать с маузером? Ты и пяти километров не пройдешь, завязнешь в снегу. А шинель и галифе, наверное, выплакал…
Виктора это оскорбило до глубины души:
— Кто выплакал? В снегу завязну? Да ты знаешь, как я быстро бегаю? Я даже снегом умывался!..
— Наверное, завяз в снегу и умылся носом!
— Ты у меня смотри, а то как дам тебе!..
— Ты? Не дорос еще! Щуплый очень.
Виктор решительно подступил к Тимке:
— Ты чего задираешь? Очень я тебя боюсь! Давай бороться — на лопатки положу.
Тимка только теперь увидел, что Виктор моложе его на два-три года. Но его рассмешила воинственность этого мальца. Захотелось поиграть с ним, подразнить. И он охотно согласился:
— Ну, давай. Думаешь, я струсил? Смотри только, как бы тебе опять не умыться снегом!
Через минуту новые знакомые, сцепившись в тесный клубок, катались по снегу.
Из барака вышло несколько партизан, а с ними и секретарь комсомольской организации Любовь Ивановна Иванчук. Она первая заметила, что в снегу среди берез что-то шевелится: попеременно показывались то серая шинелька, то вылинявший желтый полушубок. Сначала она ничего не могла понять. Потом шинелька исчезла под полушубком.
— Будешь еще лезть? Говори, будешь? — допытывался Тимка.
— Пусти! Пусти, говорю! — кричал весь облепленный снегом Виктор.
Тимка встал на ноги. За ним поднялся и Виктор. Любовь Ивановна рассмеялась:
— Молодые партизаны знакомятся!
Виктор стал отряхивать снег с шинели и заметил, что на ней недостает одной пуговицы.
— Что ты наделал? Ты у меня золотую пуговицу оторвал! — завопил он.
Вне себя от гнева он бросился к Тимке и схватил его за ворот полушубка.
— А ну, хватит, вояки! — сурово прикрикнула Любовь Ивановна. — Что это вы сцепились, как петухи?
Ребята испуганно оглянулись. Тимка смущенно подошел к учительнице:
— Да я ничего… Добрый день, Любовь Ивановна! А он говорит: «Давай бороться». А я говорю: «Все равно поборю». А он и полез…
— Так ведь мы не договаривались пуговицы отрывать! Нет ведь? Я говорю: «Давай честно поборемся». А он — пуговицу…
— Жалеешь пуговицы — не лезь бороться. Не я же первый полез?
Золотую пуговицу они быстро нашли. Ребята, насупившись, стояли перед учительницей, а та их отчитывала:
— Чтоб больше этого не было! Жить нужно мирно. Уважать и любить друг друга…
«Черт его принес! — думал Тимка с досадой. — Такая неприятность… Разве так я думал встретиться с Любовью Ивановной? А оно, видишь, как получилось…»