Василек покраснел.
— Напрасно ты выдаешь себя за дурака. Или ты от испуга онемел?
Гитлеровец откинулся на спинку стула. Глаза его смеялись. Василек почувствовал прилив гнева.
— Ничего не боюсь! — твердо и звучно сказал он.
Фашист, похожий на Отто, вытаращил глаза и благоговейно посмотрел на старшего.
— Так, так… Я вижу, что ты храбрый мальчик, — удовлетворенно отметил тот.
Василек уже жалел, что проговорился. Но делать было нечего.
— Кто ты? — спросил седой.
— Я жил здесь в городе. Наш дом разбило бомбой. Маму убило, и я ходил в села просить хлеба.
Гитлеровец внимательно слушал и курил сигару.
— Где ты взял шрифт, батареи?
— Какие батареи? — «искренне» удивился Василек.
— Ах, ты не знаешь, какие батареи? Чудесно, чудесно… А те самые, которые были у тебя в сумке! А?..
— Я не видел никаких батарей. А сумку я нашел.
— Где ты ее нашел?
— Когда была облава, одна женщина убегала и бросила. Я подобрал, а там был хлеб и еще что-то. Я не досмотрел, потому что как раз началась вьюга.
— Кто дал тебе эту сумку? — снова спросил гитлеровец, словно не слыша, что ему рассказывал Василек.
— Говорю же — нашел.
— Тебя мало били!
Василек молчал.
— Почему ты молчал раньше?
— Потому что били. А когда бьют, я молчу.
— Вот как! А кого ты знаешь в городе?
— Никого не знаю.
— А в селе?
— Тоже никого.
— Где ж ты жил?
— Где придется. Кто же меня возьмет?
Гитлеровец опустил голову и углубился в какие-то бумаги. Он, казалось, совсем забыл о Васильке. Потом заговорил с другим фашистом. Тот вытянулся еще больше.
— Этого недостаточно, полковник, — разобрал Василек. — От таких ничего не узнаешь. Давайте другого.
И он больше не взглянул на Василька.
— С этим что прикажете? — спросил двойник Отто. Седой махнул рукой. У Василька замерло сердце, он понял этот жест.
— Отправить? — переспросил полковник.
— Да, да!
Последнее, что услышал Василек, выходя из комнаты, был гневный выкрик:
— Всех в Освенцим!
Василек не ошибся. Гитлеровец, который допрашивал его, действительно был генералом с большим опытом разведчика. Его звали Вильгельм-Фридрих-Отто фон-Фрейлих.
Фон-Фрейлих должен был ликвидировать партизанское движение в области, где вместе с другими отрядами действовал и партизанский отряд Сидоренко.
С приездом фон-Фрейлиха в городе все перевернулось. Несколько дней генерал знакомился с делами. Он побывал в тюрьме, в лагерях. И хотя замечал во многом беспорядок, но был спокоен и уверен в себе. Когда он видел голодных, замученных людей, вокруг его запавших серых глаз густо собирались мелкие морщины, а губы кривила довольная усмешка.
Потом начались приемы, совещания. Фон-Фрейлиху докладывали всё, что было известно о партизанах, о подполье. Генерал остался недоволен, грубо разносил дрожавшее от страха городское начальство.
— Такими методами не раскрыть подполья, — самоуверенно заявлял фон-Фрейлих. — У вас только голые факты. По вашим данным, против нас действуют десятки тысяч партизан, весь народ. Откуда вам это известно? Фюрер поручил мне покончить с партизанами в нашем тылу. Приказ фюрера для меня закон. И я оправдаю его доверие. Партизанское движение будет ликвидировано! Я приказываю: во-первых, немедленно разгромить подполье, найти те нити, которые связывают его с лесами. Для этого надо самых подозрительных арестовать или взять под особое наблюдение. Во-вторых, немедленно образовать специальный штат разведчиков, любой ценой добиться, чтобы они проникли в подполье и в партизанские отряды…
Фон-Фрейлиха слушали внимательно. Теперь с партизанами, с подпольщиками будет покончено, больше не будут сниться кошмарные сны, не страшно будет ходить по завоеванной земле…
А фон-Фрейлих выдвигал новые требования:
— …Нужно послать в леса хорошо подготовленную и надежную агентуру. Необходимо блокировать партизанские районы, отрезать их от населения! В каждом селе должен быть наш гарнизон…
У многих, кто слушал генерала, мороз пробегал по коже: неужто придется оставить город, вести разведку боем, блокировать партизан?
— …Нужно организовать свои отряды, — поучал далее фон-Фрейлих, — из проверенных друзей райха. Мы должны вызвать у населения ненависть к партизанам…
В заключение фон-Фрейлих приказал высылать арестованных в концлагеря:
— Туземцев нужно уничтожать и получать при этом всю возможную прибыль. Мы должны оставить только покорных, бессловесных.