Иван Павлович переглянулся с комиссаром. Аленка продолжала:
— Люди видят — здесь что-то не так. А кое-кто, слышу из разговоров, упал духом: «Довоевались! Пропали…» Я сразу поняла: это не партизаны.
Комиссар обратился к Ивану Павловичу:
— Нам Москва ни о каком десанте не сообщала?
— Абсолютно ничего. Нужно немедленно запросить. Тимка, позови радиста!
Тимка бросился пулей. Ему ужасно хотелось услышать, что будет рассказывать эта девушка дальше… Прибежав в палатку радиста, он передал приказ командира и быстро вернулся назад. Доложив о выполнении приказа, он снова застыл у порога, весь обратившись в слух.
Аленка продолжала:
— …Отобрали одиннадцать стариков и подростков. «Пойдете, — спрашивают, — с нами?» Ну, люди не уверены, да и я шепнула: «Не верьте!» — «Мы подумаем», говорят. «Ах, так? Россия погибает, а вы — в кусты? Расстрелять изменников!» И… расстреляли.
— Расстреляли?
— Вывели на огороды и… всех.
В землянку вошел радист. В штабе царило молчание.
— Провокация! Безусловно, провокация! — сказал комиссар.
Командир передал радисту радиограмму:
— Срочно! — и потом обернулся к комиссару: — Конечно, провокация.
В это время Свиридов доложил, что в отряд прибыли двое из города, просят принять их в партизаны.
Окончив разговор с Аленкой, Иван Павлович велел Тимке позвать новоприбывших. Прием был обычным делом: каждый день в отряд являлись десятки людей. Шли колхозники, рабочие из городов…
— Я из Житомира, — говорил, осматриваясь вокруг, высокий человек в летнем пальто. — Был рабочим. А это мой товарищ, политрук Красной Армии Швачко. Я его раненного скрывал, а потом увидел, что схватят нас, ну и… обязанность, так сказать, каждого патриота… Долго мы бродили, а все же нашли вас. Так что принимайте, будем воевать, как сумеем. Вот мои документы.
Он поднял полу своего поношенного пальто и, распоров подкладку, вынул паспорт и трудовую книжку.
— А у меня ничего не осталось, — заговорил его спутник, низенький, толстый человек с набухшими веками. — Только первый листочек партбилета сохранил. А характеристику, думаю, получу уже у вас.
Из-под подкладки пиджака он вытащил какой-то кусочек бумаги и подал командиру.
Иван Павлович внимательно просмотрел документы и молча передал комиссару.
— Что ж, товарищи, у нас нет оснований не верить вам. Воюйте… Свиридов, проводи в третью роту!
Тимка видел, как радостно заблестели глаза у новоприбывших. «Боевые, наверное, дядьки будут», подумал он.
Потом, услышав разговор командира с начальником особого отдела, Тимка удивился.
— Документы в нашем деле не всегда говорят правду, — сказал командир. — И с документами придет — не верь, и без документов — тоже не верь. Возможно, и люди неплохие, а нужно внимательно проверить. Что-то не очень нравятся они мне. Организуй наблюдение за ними: пусть каждый их шаг будет нам известен. А еще займись этим новым «отрядом». Безусловно, это трюк врага. Необходимо как можно быстрее разоблачить и уничтожить эту банду, иначе она может немало нам навредить.
Тимка с любовью смотрел на командира. «Он все знает… Немцам никогда не перехитрить его!»
В Польше
Василек не чувствовал холода. Мороз и ветер были даже приятны. Ему нравилось смотреть, как пар, вырвавшись изо рта, оседает инеем на воротник. Ноги его были тепло обуты — он по праву получил одежду, снятую с часового во время побега из вагона.
Мальчик напряженно всматривался в темноту ночи, прислушивался.
Над лесом стояла полная луна. На темном небе неподвижно застыли легкие облака, посеребренные ее лучами. В лунном свете переливались и сверкали заснеженные верхушки деревьев, между стволами лежали черные тени.