Галина обработала письмо особым раствором и прочитала между строк: «Немедленно приезжай в Айлу. Ты переезжаешь в Айлу потому, что очень любишь Курганова и больше не можешь терпеть разлуки с ним. Снимешь комнату на улице Нахимова, дом номер 24. Работать устроишься кассиром городского парка».
Галина прочитала письмо и горько усмехнулась. Если бы Томпсон знал, что она действительно любит Юрия… Интересно, для чего она понадобилась Томпсону? Уж не замышляет ли он что-нибудь против самого Юрия? Это хорошо, что он сам вызывает ее в Айлу. Можно будет отвести от Юрия опасность, если она будет угрожать, ему…
Галина быстро собралась и отправилась в Айлу, где и поселилась в доме № 24 по улице Нахимова. В городском парке культуры и отдыха действительно требовалась кассирша, и Галину охотно взяли на это место.
Понимая, что за Галиной может быть слежка, Томпсон решил встречаться с ней лишь на людях, в присутствии публики, стоявшей перед окошечком кассы: так меньше подозрений. Все распоряжения он передавал ей письменно. Письма он писал на деньгах. Свои донесения Галина тоже писала на бумажных деньгах и передавала Томпсону, когда отсчитывала сдачу и вручала входной билет в парк.
Своему сообщнику Гарри Томпсон запретил встречаться наедине с Отроговой. Она служила почтовым ящиком, должна была сыграть роль приманки для Курганова поэтому на нее не должно было пасть ни тени подозрения. Ее провал мог повлечь за собой ликвидацию всей группы или же — в лучшем случае — разобщение членов группы и провал операции.
В первый же день работы Галины Томпсон подошел к кассе, где она сидела, подал в окошечко десятку и попросил входной билет. Придя домой, девушка обработала десятку раствором. На ней проступили белые буквы. Томпсон писал: «Распоряжения лично тебе буду писать на десятках, Гарри — на пятёрках. Пятерки передавай сразу же! Гарри будет наведываться каждый вечер».
Все эти дни, пока Галина устраивалась в Айле, Томпсон усиленно вынюхивал, кто из инженеров тесно связан со строительством «Соленоида», кто знаком с Кургановым, где и как проводит один из авторов необычной подводной лодки время, каковы у него привычки и над чем сейчас работает.
Возя пассажиров, Томпсон узнавал из их разговоров много всякой всячины; попадались и ценные сведения. Он сидел за рулем и мысленно сортировал: это пригодится, а вот это нет, можно и не запоминать…
Вот и сегодня он выудил из разговоров очень ценные сведения: завод получил важный заказ. построить пять лодок. Конечно, это должны были быть подводные лодки, иначе директор не собирал бы на два часа дня производственное совещание, до начала которого какой-то болтун, сидящий в автобусе, хочет «смотаться в город» и вернуться обратно.
Он вдруг уловил обрывки другого разговора…
— Может, все же взять билет и на тебя? — сказал один. Несомненно, это голос Захара Бессмертного: он и Курганов тоже ехали в автобусе.
— Нет, нет, не надо, — возразил другой голос. Это, конечно, сказал Курганов. — У меня сегодня много работы.
— Ну, отдохни хоть один вечер. «Травиата» идет, не что-нибудь.
— Не соблазняй, Захар. Сегодня вечером я буду работать.
— Завтра поработаешь. Отложи на сутки.
— Нет, нельзя. И не проси, Захар. В любой другой вечер — пожалуйста, а сегодня — не могу. Вот куплю пару листов ватмана — и обратно.
Томпсон смекнул, что сегодня вечером Курганов будет занят какой-то важной работой, причем, связанной с чертежами — недаром инженер ехал в город за чертежной бумагой…
Городской парк работал с пяти часов вечера. До пяти вход в него был бесплатный, но зато и никакие аттракционы там не работали. Кассы тоже были закрыты: они работали с пяти вечера до двенадцати ночи. Томпсон же водил автобус с семи часов утра до трех часов тридцати минут дня — тридцать минут давались на обед. Поэтому, сдав машину напарнику, Томпсон успел принять душ, сходить домой, написать Галине письмо и прийти к кассам ровно в пять часов.
Выждав, пока Галина продала несколько билетов, Томпсон подошел к кассе и подал десятку.
— Пожалуйста, один входной, — сказал он громко. А тихо добавил: Немедленно отпросись на сегодня и прочитай письмо. Предстоит работа.
И отошел от кассы, пересчитывая сдачу.
Галина посидела немного в кассе, потом закрыла окошечко и пошла к директору парка.
— У меня страшные головные боли, страдальчески закатывая глаза, сказала она. — Я не могу работать. Уже просчиталась на пять рублей. Отпустите, пожалуйста, домой.
Директор сочувственно поохал, посоветовал принять пирамидон, фенацетин и кофеин и отпустил.