…Более мощный концентратор нам необходим как воздух. Прежний слишком мал, он не в состоянии обеспечить лекарством даже сотой части всех больных раком, обращающихся в диспансер.
Мы сейчас и строим более мощный концентратор, и через неделю он будет готов. Но вы сами понимаете, Юрий, что без «ледовита» — он просто железный хлам. Умоляю вас: торопитесь с постройкой «Соленоида», без него нам не добыть ни грамма «ледовита» для нового концентратора, точнее для многих новых концентраторов, строительство которых начинается по решению нашего правительства… От «Соленоида» зависит жизнь десятков тысяч людей, помните это, Юрий, и торопитесь. Но торопитесь так, чтобы потом не переделывать судно…»
Юрий окончил читать письмо Недоборова, спрятал его в карман пиджака и посмотрел в окно кабинета. На дворе была ночь. Он вышел на заводской двор и направился в сборный цех, где находилась отремонтированная «Астарта». Нужно еще раз проверить прибор «Обри». Правда, мастер уверен в приборе, но лучше посмотреть его вторично, чем рисковать и «Астартой» и «Соленоидом». Недоборов прав: надо торопиться. И секретарь партбюро завода того же мнения…
Сборный цех находился под одной крышей с механическим. Точнее говоря, огромное помещение было разгорожено вдоль глухой стеной и получились два цеха. Но сборочный цех был метра на четыре короче механического, потому что в конце его находилось небольшое помещение, где обычно держали необходимый для сборщиков инструмент. Вот в этом-то небольшом помещении и находилась «Астарта».
Арбалетов распорядился поместить ее сюда потому, что боялся вторичного покушения на аппарат — он, как и полковник Сахаров, которому немедленно рассказали о случае на пляже, видел здесь диверсию. Следовательно, нужно было хорошо охранять «Астарту». Лучше этого помещения не придумаешь: двери окованы железом, запираются на двойные запоры, окно забрано решеткой. Крепость, да и только.
Юрий вошел в сборочный цех. Здесь уже не было ни одной живой души. Значит, все разошлись. Да и что им еще оставалось тут делать? Отремонтировали «Астарту», сдали отделу технического контроля — и пошли по домам. А дежурный, наверно, спит себе в кабинете начальника…
Юрий вошел в кабинет. Здесь находился технолог Борзенко. Он сидел на диване и читал — томик Гоголя. Завидев Курганова, технолог зевнул и благодушно заворчал:
— И що вам не спится? Бродют, ходют, як нэпрыкаянны души. Що на вас, бэссонница напала, чи що? Мабут, вы карбованцы туточки посиялы и зараз шукаите?
— Да я один прибор в «Астарте» хотел посмотреть. Что, уже весь народ разошелся?
— Увесь, хвакт.
— Аппарат заперт?
— А як же.
— Мне бы ключи…
— Пожалуйста.
Дежурный подал Курганову ключи и опять уткнулся в книгу.
Цех по-прежнему безлюден и молчалив. Под крышей замер мостовой кран. На узкоколейном пути, проложенном по середине цеха из конца в конец, тут и там стояли низкие вагонетки, на которых подвозились из других цехов тяжелые детали. Путь уходил под дверь, ведущую в то помещение, где находился аппарат.
Юрий подошел к двери, выбрал нужный ключ и попытался вставить его в скважину замка. Но ключ не шел в отверстие. Посмотрел — в скважине торчал ключ. Он был вставлен изнутри.
Вдруг за дверью послышался лязг железа и слабый шорох. Значит, там действительно кто-то есть?
— Откройте! — застучал Юрий кулаком в дверь. И затих в ожидании. Дверь не отворялась. Шум внутри комнаты прекратился. «Какого же черта он там копается? — подумал Юрий. — Или, может, мне просто послышалось? Но откуда же появился ключ?»
Вот до слуха опять долетел звук… Как будто скрипнула дверь… Черт возьми, да это же кто-то открыл дверь в механический цех! Там есть такая дверь. Когда-то через ту дверь было сообщение между этими двумя цехами. Кто же здесь ходит? И почему вышел не через эту, а через ту дверь? Ведь той дверью никто почти не пользуется. Неужели человек хочет, чтобы его не видели? Надо посмотреть, кто это такой…
Из сборочного цеха в механический можно было пройти через специальную дверь, никогда не запирающуюся, так как ею часто пользовались. Юрий открыл дверь в механическое отделение, миновал линию токарных станков — и остановился, пораженный: на полу у стены полыхало пламя! Огонь подползал к открытой двери, через которую была видна «Астарта». Юрий бросился вперед и зашлепал ботинками по мокрому полу. В нос ударил резкий специфический запах керосина. Только тогда Юрий заметил, что бежит по темной луже керосина, которая широкой полосой тянулась из-под двери, ведущей в соседний цех. "
Беда! — молнией пронеслось в голове. . Кто-то разлил керосин и устроил пожар…»
Он шире распахнул дверь — и увидал кормовой срез аппарата «Астарта». Еще полчаса назад аппарат находился на середине помещения, а теперь подвинут вместе с вагонеткой, на которой он лежал, вплотную к двери. Какой же негодяй это сделал?
Но раздумывать было некогда. Надо быстрее захлопнуть дверь и не дать огню проникнуть в помещение с аппаратом. Иначе «Астарта» сгорит: весь пол залит керосином, по всей вероятности вылитым из бачка, валявшегося возле стены. Керосин залил весь пол и рельсы, на которых стояла вагонетка. Достаточно малейшей искры, чтобы аппарат утонул в сплошном море огня.
Моментально оценив обстановку, Юрий рванул дверь к себе. Но она уперлась в горизонтальные рули аппарата и не смогла закрыться: она не дошла до косяка пальца на два. Значит, надо откатить аппарат…
Юрий попытался сдвинуть вагонетку, толкая аппарат в корму всем телом, но поскользнулся и упал на колени. Брюки намокли в керосине. Но он не обратил на это внимания: глаза остановились на колесе, соскочившем с рельса. Тут же валялся болт. Все ясно: враг положил болт на рельс, разогнал вагонетку — и колесо соскочило на пол. Теперь аппарат не сдвинешь. Что же делать? Кричать? Звать на помощь? А если враг вернется? Ведь достаточно бросить спичку, как все вспыхнет факелом. Нет, уходить нельзя. Надо потушить огонь, не дать добраться сюда. Очевидно, враг побоялся сам сгореть, потому и не поджег керосин здесь, а поджег там, в механическом цехе…
Огонь распространялся вдоль стены от какой-то кучки белого вещества, насыпанного возле медницкой. Пламя не достигло керосиновой лужи, его можно было еще потушить.
Обежав глазами цех, Юрий увидал неподалеку ящик с песком. Лопата была здесь же, за ящиком. Тут же, на стене, имелся и красный пожарный кран с рулоном пожарного рукава.
— Вот что мне нужно! — воскликнул невольно Юрий, бросаясь к пожарному крану. Но в тот же миг сообразил, что керосин водой не тушат, и взялся за лопату: он был уверен, что огонь распространяется вдоль стены от налитого там керосина. Ведь не может же гореть кучка мела, находящаяся в самом центре пламени?!
Найдя средство для борьбы с огнем, он несколько успокоился. Подхватив на лопату песок, Юрий случайно взглянул на закрытую дверь цеха, выходящую во двор, и с удивлением увидал, что она резко дергается. И в тот же момент до его слуха стали доноситься глухие мощные удары и гневные восклицания. "
Так вот оно что!» — понял Юрий: в течение тех нескольких секунд, которые он провел в этом цехе, ему все время чудились какие-то звуки. Теперь же, взглянув на дверь, он понял, что кто-то хотел войти в цех и ломился в дверь, запертую на засов. Сейчас массивный засов жалобно звенел и прыгал в своих скобах, дверь трещала и металась на петлях во все стороны, штукатурка возле дверной коробки отваливалась кусками. Казалось, в дверь ломился слон.
Юрий в несколько прыжков достиг двери, хотел было отодвинуть засов, но в тот же момент оказался сбитым с ног страшным ударом двери и отброшен метра на четыре в сторону, на токарный станок. Ударившись спиной о станину и не почувствовав боли, он упал на пол, но все же успел заметить, как в распахнутую дверь с размаху влетел человек. Это был Берсенев. С растрепанными волосами, распахнутым воротом полотняной рубашки, выбившейся позади из брюк, и с поржавевшим коленчатым валом от мотора автомашины он выглядел воинственно. Коленчатый вал он держал на руках как спеленутого ребенка. Как потом узнал Юрий, Вадим Кондратьевич этим-то валом и сокрушил дверь цеха.