18
Огонь в чувале разгорелся. Трещали смолистые поленья, летели искры. Заплясало пламя — и от чувала потянуло теплом. Избушка наполнилась живым, трепещущим светом. Даже сумрачные углы ожили. В них тоже будто что-то плясало.
Не зря поклонялись древние огню. Конечно, Сергей никаким духам уже не верил. Но здесь, в этой избушке, где все дышало древностью, у него было какое-то особое чувство. Вытащив из вещмешка бутылку водки, он налил полстакана и поставил перед огнем. Так всегда поступал Ильля-Аки, когда они вместе ездили сюда на охоту. Он и не собирался сегодня делать этого. Но когда увидел, как весело затрещал огонь, как все заиграло, заискрилось, его вдруг как-то невольно потянуло угостить волшебницу Сорни-най. Иначе поступить, наверно, он не мог. Тогда бы он чувствовал себя нарушителем установившегося в этой избушке обычая. Теперь же, совершив привычный акт угощения огня, он как бы заново вошел в избушку, став полноправным хозяином. А когда выпил содержимое стакана, исчезла некоторая скованность и стали таять те невольные опасения, которые появились в нем с недавних пор. Теперь же, глядя на огонь, он почувствовал себя хорошо.
Сорни-най… Золотая богиня… Она плясала, взмахивая золотыми руками. Полные колени ее сверкали. Тонкая талия извивалась, гнулась. Волосы ее все в лучистых звездах летели ввысь. И вся она, сияющая, щедрая, мчалась куда-то, даря тепло и свет. Тепло и свет Сергей чувствовал на себе. Он даже потрогал себя и протянул к огню руки.
С некоторых пор Сергей стал замечать, что в нем, казалось бы, современном человеке, дают себя знать такие проявления, которые трудно объяснить. Перед ними разум кажется бессильным.
Суеверие… Какое отношение может иметь оно к Сергею? Ведь когда-то он так мечтал быть борцом против «невежества», пережитков прошлого! Но суеверие ли, если ему снятся сны, а потом все это сбывается? Подобное случалось с ним не раз.
Как объяснить, например, случай, который произошел с ним еще в детстве? В белую ночь, когда только-только легли спать, Сережа еще даже не уснул, а чуть забылся в полудреме, как кто-то незнакомый сказал: «Сейчас умер дядя Алексей. В Березове, в больнице».
Сережа соскочил с постели, как облитый ледяной водой.
— Что с тобой?! — вскрикнула мама, которая спала здесь же, рядом.
— Дядя Алексей умер. Сейчас. Мне сказали.
— Что ты, что ты? Наговариваешь на человека…
— Мне сказали!
— Кто сказал? Когда?
— Сейчас!
— Так ты только лег. Уснуть не успел. Ты просто… О! Злой дух! Зачем накликать смерть?!
А на другой день приехали люди из Березова. Они сказали, что вчера вечером умер Алексей, который раненым вернулся с фронта.
Мама заплакала.
— О, несчастье! Вещий дух! — запричитала мама, обливаясь слезами. — Зачем ты выбрал наш дом? Мы и так несчастны! О, несчастный мой сын! Всю жизнь тебе мучиться! О плохом ты будешь знать раньше других! И о хорошем узнаешь, не изведав. Лучше уж будь простым человеком, кому не является дух прозрения! О, зачем нам это страшное прозрение! О, несчастье! Какое страшное несчастье!
Когда мама рассказала об этом Ильля-Аки, тот воскликнул:
— Не плакать надо, а радоваться! Провидец он у тебя! Шаманом будет!
— Разве шаманом хорошо быть?! Вон их как ругают! И на колхозном собрании, и в школе, и всюду. В бумагах-книгах говорят о них плохо. Пусть лучше мой сын пойдет в школу и сам научится разбираться в бумагах. Пусть лучше он будет с теми, кто ругает, а не с теми, кого ругают. Какая радость моему сыну, пусть он будет простым охотником. Какая радость может сравниться со счастьем удачливого промысловика!
Это было в то необыкновенное лето, когда кончилась война. А осенью Сережа пошел в первый класс.
Но вот прожито тридцать семь лет. Прочитаны сотни книг, объезжено если не полземли, то и немало. Казалось бы, сейчас уж!.. И вдруг вещие сны, какие-то сомнения…
Нет, хочется разобраться, дойти до сути!
Телепатия, ясновидение… Может, в мире на самом деле действует какой-то универсальный принцип, разгадав природу которого можно объяснить многое, кажущееся еще загадкой?
Дух и материя… Материю можно ощутить, измерить. Наши переживания, настроения, чувства, именуемые душой, происходят в нас же. Может быть, наши души, наш разум подобно радиоволнам или свету находятся и здесь, и там, и всюду. Может, наши мысли и переживания уходят в пространство, а кто-то близкий, родственный, настроенный на ту же волну души, ловит их и переживает, думает вместе с нами?