— Вы только людей снимаете или также пейзажи? — Алла говорила с ним без лести и даже как бы сама с собой, но Фотолюбитель мгновенно расцвел.
— Только людей, — начал он объяснять, уже не видя ни Журналиста, ни Старшины и никого вокруг, — и не просто людей, а меня интересует тема встречи. Я снимаю все, что только вижу по этой теме. Вот, скажем, люди встречаются, а могли бы и не встретиться никогда. Вот, скажем, нас четырнадцать человек тут, а как это вышло, что все мы здесь?
— Понятно, — сказала Алла. — И вы думаете, что это все случайно?
— Я думаю, да, — с жаром сказал Фотолюбитель. — Но это не важно. Важно, что встреча…
В дверь заглянула секретарь судебного заседания Оля:
— Перевозка приехала, сейчас будем начинать…
Присяжные потянулись в зал.
Пятница, 30 июня, 11.30
Готовясь начать заседание, Виктор Викторович привычно оглядел зал, где всегда была только мама Лудова, и увидел рядом с ней мужчину в ковбойке, который сидел, словно вцепившись в скамейку. Кузякин уже узнал в нем три дня назад оправданного Палыча, за ним узнали другие видевшие его присяжные и наконец Лудов, которому и в голову не приходило увидеть тут бывшего сокамерника, да и изменился он сразу на воле. Человек в зале старался не смотреть на Лудова, но взгляды присяжных, которые не могли удержаться и косились в ту сторону, не укрылись от прокурорши.
— А кто это у нас сегодня в зале, ваша честь? — спросила она судью.
— А я… Я публика, посмотреть пришел, — отозвался Палыч глухо, не вставая с места и еще сильнее вцепляясь в скамью.
— Товарищ публика, вы можете не отвечать прокурору, — сказал Виктор Викторович, распушив усы и почти не скрывая раздражения самоуправством прокурорши. — У нас открытое судебное заседание, вы можете сидеть и слушать, но если будете нарушать порядок в зале, мне придется вас удалить, уж знаете ли уж.
Палыч благодарно закивал, отводя глаза.
— Государственный обвинитель, вызывайте вашего свидетеля…
Прокурорша растерялась: что-то тут было не так, но никакой инструкции на такой случай она не могла вспомнить. Она выглянула из зала, чтобы вызвать свидетеля, но в фойе сначала махнула рукой Тульскому. Он встал со скамейки, где сидел безучастно, делая вид, что ждет вызова в соседний судебный зал.
— Ты знаешь того мужчину в клетчатой рубашке? — Она специально оставила дверь в зал приоткрытой, чтобы Тульский мог его увидеть.
— Знаю, — сказал Тульский, даже не поглядев, — Выяснил уже. Это сокамерник Лудова по изолятору, его три дня назад в соседнем зале присяжные оправдали.
— Востриков! — громко крикнула прокурорша свидетелю, которому вовсе не было нужды так кричать, и тихо прошипела Тульскому: — Как же ты его пропустил сюда? Для чего ты вообще тут сидишь?!
Когда прокурорша скрылась за дверью вслед за свидетелем в старомодном костюме и с орденом на лацкане, Тульский подсел к другому свидетелю, который остался в коридоре. Этот был одет, напротив, в модный льняной пиджак и сразу же целомудренно сложил руки на кожаном портфельчике.
— Нет, вы слышали? — сказал ему Тульский задушевно, — Для чего я тут сижу! Да чтобы вы друг с другом не передрались и не удрали, Гребельский. Вот так они вас готовят, прокуроры эти да следователи. Так что вы уж, пожалуйста, не удирайте. И ни с кем не разговаривайте, и курить не ходите, и в сортир тоже не ходите, а иначе Эльвира Витальевна вас расстреляет. Понятно?
Выполнять дурацкие поручения прокурорши, черт знает как получившей свою должность и трясшей в суде сиськами, да и полковника Кириченко, который, может, и кончал что-то там, но ни хрена не смыслил в следствии, матерому оперу Тульскому было, конечно, обидно, но он успокаивал себя иронией. А что жизнь редко бывает устроена справедливо, это он знал по многим своим делам.
Пятница, 30 июня, 11.40
— Востриков Василий Васильевич, — отвечал тем временем на первый вопрос судьи свидетель в костюме. — Бывший директор Тудоевского радиозавода.
Этот свидетель был, может быть, первым, кто своей внешностью не вызывал недоумения у присяжных, и даже орден у него на лацкане смотрелся органично, как сразу отметила Актриса. Ответы его тоже звучали толково и обстоятельно.
— Когда и как вы познакомились с подсудимым? — спросила прокурорша.
— Нас познакомил Александр Васильевич Пономарев, это было, наверное, в девяносто четвертом году. Нет, позже, — поправился свидетель. — В девяносто четвертом я познакомился с самим Пономаревым. Кто-то нас свел в министерстве, забыл, как оно в то время называлось, все же тогда менялось каждый день. В общем, речь шла о том, что надо спасать оборонную промышленность, ну а радиоэлектроника, сами понимаете… Ну, во всяком случае раньше так считалось…