Полежаев поднял брови.
– Год назад я получила наследство.
– И у вас его выманили? – осведомился Полежаев.
– Ах, не перебивайте, – возмутилась она. – Конечно, нет. Впрочем, я сумбурно излагаю… До получения наследства я была бедна. Мой муж оставил мне жалкую ренту, да квартирку в центре Лондона, которую я сдавала двум джентльменам. Один был врач, доктор Ватсон, он был человеком весьма аккуратным… Но второй!
– Что же второй?
– Он был просто ужасен. В его комнате царил вечный хаос. Табак, вообразите, он держал в персидской туфле! Всюду пыль, разбросанные вещи… И клубы табака от его ужасной трубки. И скрипка, на которой он играл, когда ему вздумается. И да! Он мог палить из револьвера в стену, чтобы из пуль выложить надпись V.R. – Виктория Реджина! Запах порохового дыма полз по всей квартире… А его расписание?! – дама всплеснула руками. – Оно вообще никак не было упорядочено! Он мог исчезать на несколько суток. Не понимаю, когда он спал и ел. Человеку нужно соблюдать распорядок дня, иначе испортишь пищеварение – но он…
– А кто он был по профессии?
– Вообразите себе – частный сыщик! Я говорила ему: это тоже непорядок. Преступлениями должна заниматься полиция. А частные граждане вмешиваться в это не должны. Но куда там, он меня не слушал…
Она достала кружевной платочек и промокнула глаза.
– Вы что же – пытались его воспитывать?
– А что мне оставалось делать? Я уже давно поняла – мужчины, как малые дети. Их надо вразумлять. Я пыталась навести порядок в его картотеке по своему разумению – но он пришел в ярость! Я напомнила, что Господь наш учил нас терпению, но напрасно…
Она помолчала, поджавши губы, и сказала тихо:
– Боюсь, он вообще был атеистом – он никогда не ходил в церковь…
– Сочувствую.
– Я понимала, что это плохо кончится. Увы, я оказалась права. Он вступил в схватку с этим ужасным профессором…
– Профессором?! Каких же наук?
– Не знаю. Он был профессор преступного мира. Его звали, – она понизила голос до шепота, – Мориарти.... Вы, вероятно, слышали о таком?
– Нет, – поразмыслив, возразил Полежаев, – впрочем, продолжайте.
– Ему пришлось покинуть Лондон, спасаясь от мести этого ужасного злодея. Впрочем, не сразу…
– Не сразу?
– Сначала он съехал с моей квартиры, и поселился в Сохо… Я нашла его и обнаружила, что он питается в соседнем трактире. Там ужасно кормили! Я принялась снабжать его домашней пищей – а что я еще могла сделать? Его новая квартирка была так запущена… Но после того, как я навела там порядок, он опять сбежал от Мориарти, вообразите – на другой конец Лондона. Мне пришлось с горячими кастрюльками ездить уже туда, и это каждый день…
– А почему бы вам не оставить его в покое? – удивился Полежаев.
– Да он же пропал бы без меня! – искренне изумилась дама.
– Ну и пропал бы, – пожал плечами Полежаев. – Почему бы и не дать ему пропасть?
Дама вздохнула и потупилась. Потом прошептала:
– В том-то и все дело…
– Да?
– Я не знаю, когда это произошло. И почему. Я вовсе не собиралась ни привязываться к нему, ни тем более… влюбляться. Уж если мечтать о мужчине, я должна была выбрать доктора Ватсона, он такой положительный… Опрятный. Солидный. Но я мало его знала, по сути. Я не вмешивалась в его жизнь – ведь в ней и так все было благополучно. А Шерлок был такой запущенный, заброшенный, как дитя! Пока я пыталась упорядочить его жизнь, я сама не заметила, как сначала привязалась, потом еще больше, а потом, – она всхлипнула, – я влюбилась в него, мистер Полежаев! Первый и последний раз в жизни. Увы, я поняла это слишком поздно – когда пришла весть о его гибели…
– Гибели?
– Да! Он утонул в Рейнхенбахском водопаде.
– Разве в Англии есть водопады? – удивился Полежаев.
– Это в Швейцарии. Негодяй профессор настиг его там, и они оба упали в водопад и погибли… по крайней мере мне так сказали.
– Ну а в Петербург-то вы как попали? – не понял Полежаев.
– О, не все сразу, сэр. Так совпало, что ужасная трагедия моей жизни…
Она достала платок, долго сморкалась в него, затем продолжила.
– Только когда его не стало, я поняла, как он мне был дорог. Поверьте: это была единственная любовь, которая может настигнуть женщину в любом возрасте… в любом положении… но было уже поздно, и память моя о нем мне стала еще дороже.
И тут случилось … Одна моя дальняя родственница умерла, не оставив завещания; стали искать хоть каких-то наследников – и ее троюродной внучатой племянницей оказалась я! На меня свалились просто огромные деньги. Я могла вести совсем иной образ жизни, но…
– Но? – переспросил Полежаев.