Пока местный робот-повар разливал чай из изысканного фарфорового чайника, а потом — кипяток из не менее впечатляющего, сверкавшего боками чайника медного, Кит все еще пытался представить себе грандиозный план, в котором все положительные герои играли роль кукол-марионеток, так сказать, раскаявшегося Карабаса-Барабаса… Вот он, Буратино и вся его кукольная братия, добыли, наконец, золотой ключик, обнаружили после долгих мытарств тайную дверцу в стене, открыли ее, чтобы удрать в чудесную страну… а там, прямо на пороге, их встречает с распростертыми объятиями улыбчивый такой дедушка Барабас и говорит:
— Уф-ф! Наконец-то! Уж и пришлось мне попотеть, чтобы вы, тупые деревяшки и тряпичные мозги, сами, без моих подсказок и, увы, с помощью кнута, а не пряника, нашли дорогу в свою счастливую судьбу, в свою расчудесную страну… А был бы у вас хоть один пряник, так бы и остались все на прогнивших подмостках тупую публику веселить да вот меня побаиваться ради хоть какого-то интереса к жизни!
Оставалось только… что? Хотя бы временно поверить Карабасу и попивать с ним чаёк, погружаясь все глубже в просторы подземных базальтовых пород.
…При том, по ходу, выяснилось, что всемогущий и отныне хороший Карабас приходится Буратине родным прапрадедушкой! Круто! Чем не повод для гордости? Неожиданный такой повод!
Кит так и сказал:
— Это все круто! Только вот жизни неизвестных в том уравнении… точнее смерти…
Вольф даже наклонился вперед, чтобы остро и откровенно посмотреть в глаза прапраправнуку.
— Хорошо, что ты не забыл о них, — сказал он так же остро и прямо. — Я не снимаю с себя вины в гибели людей, затянутых в эту интригу… Я побывал в будущем, как полагаю, накануне Страшного Суда. Я отвечу… Только не забывай, что все эти «неизвестные» — люди, состоявшие на тайной службе у какого-то правительства. А не случайные прохожие, попавшие под бросок бомбиста. Все они занимались опасными делом, не были простыми пешками. Да и я, похоже, отнюдь не ферзь в этой большой… поистине вселенской интриге… Не забывай про девочку с особым даром, в сравнении с которым все наши с тобой таланты вместе взятые — как пшик спички в сравнении с грандиозным китайским фейерверком. За ней тоже охотятся силы куда более грозные, чем я могу себе представить. И теперь наша главная задача — уберечь ее, спрятать на время облавы в укромном уголке веков… Хотя подозреваю, что на самый крайний случай у нее есть защитник нам не чета…
— Кто-то еще охотится на Спящую Охотницу, да? — не сильно подумав, догадался Кит. — А на тех охотимся мы, да? Откуда она, вообще, взялась?
Вольф прищурился… потом достал из кармана жилетки серебряные часики, откинул крышечку и под звонкую механическую мелодию, что напомнила Киту звонкий голосок Анны, выведший его с того света, о чем-то напряженно подумал.
— Выяснить бы сперва, откуда мы сами взялись, — усмехнулся он. — Возможно, тогда кое-что прояснилось бы само собой. Зарыться в глубины Земли оказалось проще, чем докопаться до корней нашего с тобой генеалогического древа. Время еще есть. Я расскажу тебе то, что знаю. За исключением некоторых подробностей, знать которые, полагаю, тебе опасно. Мало ли на какой допрос с пристрастием… возможно, с применением гипноза или каких-нибудь инъекций, развязывающих язык, тебя еще угораздит попасть. Я тебя не пугаю — просто предупреждаю…
— Ничего, переживу, — без особого героизма пообещал Кит, вспомнив все, что уже успел пережить.
Действительно, кое-какими опасностями его уже трудно было напугать!
Вот, что рассказал своему потомку Максимилиан Вольф.
После того, как случилось столкновение кораблей в море и у юного Макса внезапно прорезался и сразу раскрылся в полную силу дар сборщика-реконструктора, родители его попереглядывались, повздыхали и подняли из глубин семейной истории старую легенду-быль о немецком инженере-помещике и дочери кузнеца. Легенде этой, правда, было всего-ничего — немногим больше сотни лет… Однако как потом Вольф ни копал, ничего более древнего, никаких иных, пусть и баснословных свидетельств о таланте сборщика так и не смог раскопать.