И речь у нее изменилась катастрофически! Голос стал вульгарным, а сама манера речи… ну, что-то среднее между Думом и Ленкой Пономарёвой.
— Где ты этого… ну, успела понабраться? — промямлил Кит.
Анна посмотрела куда-то в сторону — растерянно-вопросительно. Оказалось, на Вольфа.
— Я собрал здесь небольшую коллекцию… так сказать, изображений и звуков из вашего быта, — донесся из-за спины Кита полунасмешливый голос предка. — Теперь он весь у нее в памяти. Ты уж потрудись помочь сестренке. И поскорее. Скоро ее выход.
— Ну, для начала вот это как-то не того, — указал Кит на пупок, на свой.
Ему, вообще, пирсинг никогда и ни у кого не нравился.
— А это… тоже не того или можно оставить? — с опаской спросила Анна и указала на кольцо в носу.
Она стояла перед Китом — живее и настоящее некуда. Только с чудесными способностями изменять внешность. И Киту предлагалась счастливая возможность побыть Пигмалионом — скульптором, оживившим статую красавицы.
Кит ясно видел, что кольцо в носу Анне жутко нравится.
— Ну, оставь… А вот тут, — Кит рискнул ткнуть в пупок сестренке, — тут, честно говоря, не надо… Как-то это… вульгарно.
— Убираем, — приняла компромисс Анна.
И пирсинг на пупке испарился.
— Голос еще… — не вытерпел Кит.
— Тоже вульгарный?
Анна искренне огорчилась, что встретила Кита девчачьим голоском, общепринятым на караочных тусовках-вечеринках, которые Кит терпеть не мог.
— Типа того, — смущенно кивнул Кит.
— Может так? — предложила Анна. — Привет, братишка!
Кит вздрогнул и облился холодным потом. Анна заговорила чистым голосом Лены Пономарёвой! Все они подглядывали за ним, Китом, следили — Вольф, князья Веледницкие. Все кругом злодеи!
— Только не этот! — взмолился Кит.
Если бы дедушка Вольф не стал раздражаться, поторапливая, создали бы какой-нибудь свой, эксклюзивный голос, а так пока остановились на извлеченном из «архива» голосе Гермионы Грейнджер в русском дубляже.
Манеры и жесты Анны тоже изменились в мгновение ока. Она стала выглядеть очень воспитанной девочкой.
— Может, так подправим? — предложила Анна…
…и у нее на носу появились очки Самой-Гнусной-Отличницы, и сама она стала похожа на Самую-Гнусную-Вредную-Злую-Никому-Не-Подсказывающую-Всех-Ненавидящую-Зубрилку-Отличницу.
— Не, не надо, оставь, как было, — взмолился Кит.
Ему нравилось, что его дальняя-предальняя сестричка блещет слегка терминаторской внешностью.
Анна снова стала крутой и нордической — типа, стриженой дочкой викинга.
— А запах? — робко и даже опасливо спросила Анна. — Тоже «не того»? Ведь это твой любимый запах в детстве…
Вот откуда был этот черешневый «парфюм»! Значит, уже в берлинском подземелье она подсознательно сканировала его память и въезжала в доверие…
— Запах что надо… А это, если можешь, смени, — сказал Кит и ткнул в Чужого. — Это — портрет моей личной проблемы. Типа, одиночества… Не хочу её на тебе видеть.
— Может, его? — предложила Анна.
— Кто угодно, только не этот козёл! — ужаснулся Кит, увидев на месте Чужого… кого?
Кого-кого?! Гарри Поттера!
— Тогда выбирай быстрее.
И со скоростью чуть ли не 24 кадра в секунду на футболке-топике стали пролетать всякие принты-картинки — герои фильмов, аниме и прочей манги, герои сериалов, рок-группы, черепа, все подряд победители Евровидения, Джексон, Пресли, Цой…
— Ales caput! — не в шутку разозлился маркшейдер Вольф. — Довольно баловства!
Стоп-кадр: белый до рези в глазах, чистый от всяких идолов топик.
— Вот так лучше всего, — признал Кит.
— Да. Точно, — обрадовалась Анна, и глазки ее чудесно сверкнули. — Табула раса. «Чистая доска». У меня еще нет никакого характера. Я пока такая. Ты мне помоги.
— Будет у тебя характер, сестрёнка, — пообещал Кит, почувствовав в себе Большого Брата. — Нарисуем.
— Говорю вам, довольно! — снова прикрикнул на них Вольф. — Успеете еще красу навести! Что у нас, ваше высочество?
И повторил вопрос на древнегреческом.
И Кит с Анной, наконец, обратили внимание на Александра Македонского, про которого все совсем забыли. Да он и сам как будто про всех забыл и никого не видел… И как с облегчением понял Кит, вовсе не приударял тут за Анной в его отсутствие, а был с головой занят важнейшим делом полководца, одаренного талантом провидеть, откуда, как и какой силой движется на него враг.
Принц стоял перед «волшебным шаром», вперившись в него как бы не видящим, но на самом деле видящем не эту, а иную реальность, взором.