— Вот он, этот самый Бишоп! Сказанного было достаточно для того, чтобы субъект поспешно ретировался.
— Я хочу задать вам один вопрос, начал я.
— Валяйте!
— Я хотел узнать, нет ли на берегу реки за старым мостом какого-нибудь кладбища?
— Не слыхал о таком. А что? — спросил он с подозрением.
— Да нет, ничего, ответил я. Просто то, что я там нашел, заставило меня предположить, что где-то рядом есть кладбище.
Глаза хозяина сузились и заблестели. Он закусил нижнюю губу. Потом он вдруг побледнел, как полотно, и прошептал:
— Кости! Вы нашли кости!
— Я ничего такого не говорил, возразил я.
— Где вы их нашли? потребовал он не терпящим возражений тоном.
Я развел руками и показал ему ладони.
— Как видите, никаких костей у меня нет, сказал я и вышел из лавки.
Я направился к небольшой церквушке, которую приметил в переулке по пути в магазин. Обернувшись, я увидел, что Уэтли запер его и теперь торопливо удалялся вниз по центральной улице вероятно, с тем чтобы повсюду рассказать о тех подозрениях, которые он мне только что высказал.
Надпись на почтовом ящике оповещала о том, что местного священника зовут Эйбрэхэм Даннинг… Он как раз оказался дома и сам открыл мне дверь 'этакий пухлый коротышка с румяными щечками и очками на носу. На вид ему было лет шестьдесят пять. Как бы в возмещение того морального ущерба, который я понес в лавке Уэтли, мое имя ровным счетом ничего ему не сказало.
Я с ходу предупредил его, что пришел навести кое-какие справки.
— Я к вашим услугам, мистер Бишоп, произнес он, как только мы очутились в комнате для гостей, служившей ему, вероятно, и в качестве кабинета.
— Скажите мне, ваше преподобие, вам не приходилось слышать о том, что в окрестностях Данвича есть колдуны?
Священник сомкнул пальцы и откинулся на спинку стула. На лице его заиграла снисходительная улыбка.
— Видите ли, мистер Бишоп, у нас такой суеверный народ! Здесь многие на полном серьезе верят в ведьм, колдунов и всякую нечисть из потустороннего мира, особенно после того, что произошло в 1928 году, когда умер Уилбер Уэтли и тот, кого называли его братом-двойняшкой. Уэтли вообразил себя волшебником и все время твердил о том, что якобы кого-то там вызвал из воздуха. На самом деле он имел в виду брата говорят, что тот был страшно уродлив вследствие родовой травмы. Но все эти слухи настолько запутаны и противоречивы…
— Вы знали моего двоюродного деда, покойного Септимуса Бишопа?
Он покачал головой.
— Нет, он умер еще до моего приезда сюда. Среди моих прихожан есть семья Бишопов, но я не думаю, что они его родня. Это простые, неграмотные люди. И потом, между ними нет никакого внешнего сходства.
Я заверил его, что это не наши родственники. Но к этому времени мне уже стало ясно, что здесь я не узнаю ничего полезного, а потому я поспешил откланяться. Преподобный Даннинг отпустил меня с явной неохотой: по всему было видно, что в этой глуши он страшно истосковался по обществу образованных людей.
Отчаявшись узнать что-либо новое в Данвиче, я вернулся домой и спустился в подвал, чтобы еще раз удостовериться в том, что кости исчезли. Тут меня впервые посетила мысль о крысах. Но если кости, действительно, утащили крысы, то почему тогда я не застал их там, внизу? Значит, из подвала должен быть еще один вход!
Захватив с собой лампу, я снова спустился в подвал и тщательно обшарил его на предмет отверстия, которым могли бы воспользоваться крысы. Я не терял надежды найти какое-нибудь естественное объяснение пропаже костей. Однако ничего похожего на такое отверстие не оказалось. Мне ничего не оставалось, как смириться с исчезновением костей, и весь остаток дня я старался о них не думать.
Но как только я заснул, меня стали преследовать кошмары: я видел, как принесенные мною кости складываются в скелет и как этот скелет облекается плотью. Я видел, как те кости, что походили на плети, срастаются в нечто не от мира сего и как это нечто постоянно меняет обличья, становясь то живым воплощением вселенского ужаса, то огромной черной кошкой, то гигантским спрутом, то обнаженной блуд-ницей, то громадной свиньей, то тощей сукой, прижимающейся к ногам своего хозяина. Я проснулся весь в поту и тут же услышал какие-то отдаленные странные звуки вначале сопенье и хныканье, доносившиеся, казалось, глубоко из-под земли, а потом дикий скрежет и треск, наводившие на мысль о какой-то разрушительной деятельности.
Чтобы стряхнуть с себя наваждение, я встал с постели и принялся расхаживать в темноте по дому, то и дело замирая у окна, чтобы поглядеть на залитый лунным светом пейзаж. Поначалу это вроде бы помогло, но спустя некоторое время меня вновь принялись мучить галлюцинации мне показалось, что на опушке леса, почти вплотную подступающего к дому, стоит высокая худая фигура, а о ее ноги трется какая-то уродливая, бесформенная тварь. Видение продолжалось всего несколько секунд, после чего оба призрака скрылись в лесной чаще, куда не проникал свет луны. Вот когда я пожалел о том, что не наделен тем здравым смыслом, каким, должно быть, отличался мой двоюродный дед Септимус, ибо это новое видение было намного натуральнее тех снов, от которых мне с таким трудом удалось избавиться, и даже тех звуков, что доносились из-под земли.
Как только рассвело а это произошло довольно скоро, я взял лампу и спустился с ней в подвал. Я без труда нашел тоннель и прошел по нему к подземной комнате. Я действовал не столько по собственной воле, сколько под влиянием некой силы, которой не мог противиться. Когда я подошел к люку, ведущему в подземную комнату, мне показалось, что на земле перед ним виднеются отпечатки не только моих ног. Между чужими следами виднелась также широкая полоса, тянувшаяся со стороны двери, ведущей в лес, как если бы оттуда по земле волочили какой-то тяжелый предмет. Спускаясь вниз, я ощущал сильнейшую тревогу. Но я беспокоился понапрасну, ибо в комнате никого не было.
Высоко подняв лампу, я огляделся по сторонам. Все осталось без изменений каменные скамьи, кирпичный пол, алтарь… Алтарь! На нем что-то темнело, какое-то большое пятно с неровными краями. В прошлый раз его там не было, это я помнил точно. Не знаю, что заставило меня приблизиться к алтарю. Я вовсе не хотел этого делать, но было уже поздно, ибо я понял то, что издали казалось темным пятном, на самом деле было лужей крови: она даже еще не просохла и влажно поблескивала при свете лампы.
Только теперь, впервые стоя так близко от алтаря, я увидел, что он весь покрыт пятнами, такими же темными бурыми пятнами, как и то, что было у меня перед глазами, но только гораздо более старыми. Стало быть, кровь проливалась здесь неоднократно.
Потрясенный увиденным, я бросился вон из комнаты, промчался по тоннелю и поднялся по лестнице в подвал. Там я остановился, чтобы перевести дух, и в этот момент до меня донеслись звуки шагов. Наверху кто-то был! Стараясь ступать неслышно, я поднялся на первый этаж.
Шаги доносились из кабинета. Я затушил лампу, ибо даже того света, что пробивался в дом через сомкнутый строй вековых деревьев, было более чем достаточно, и направился в кабинет.