Решив попробовать свои силы в этой области, он заострил на один волосок кунью кисточку и нарисовал на крошечном куске пергамента портрет Одетт. Получилось грубовато – все-таки не хватало умения рисовать малые формы. И это при том, что сначала он по заказу брата сделал ее большой живописный портрет, который удался на славу. А с миниатюрой у него ничего не вышло. С пергамента Одетт смотрела тусклым застывшим взглядом!
Густав снова приступил к работе. На этот раз он решил работать на медной пластине. Он тщательно проработал руки, прическу, детали одежды. Маленький рот с лукаво приподнятыми уголками губ. Особенно долго он работал над глазами девушки, пытаясь придать им то пленительное выражение, которое не раз замечал у Одетт. Ее взгляд до сих пор сохранял озорные искорки. Да и вообще она мало изменилась за это время, несмотря на рождение ребенка. Выглядела такой же юной девушкой, какой была до замужества. А может, это Густав ее такой видел?
Он очень старался «оживить» миниатюру, но чуда не произошло. Хотя этот опыт был более удачен, чем эскиз на пергаменте. Главное, ему почти удался взгляд. Вот именно: почти. Для Густава этого было мало. Он мечтал о большем!
И тут он вспомнил разговор с мэтром Рено. Увидев однажды, с каким интересом разглядывает юный подмастерье рисунки в Библии, учитель затеял разговор о миниатюрах. Заодно рассказал ему историю из своего детства о соседском мальчишке – Исааке Оливере. Он был младше Рено, года четыре ему было, но мальчишки сдружились, как часто бывает среди соседей.
Однако из-за того, что Исаак и его семья были гугенотами[1], им пришлось покинуть Францию и уехать в Англию, чтоб не опасаться гонений из-за своей веры. В новой стране Исааку повезло, он попал в ученики к известному миниатюристу Николасу Хиллиарду. Мэтр Рено рассказывал, что Николас рисовал даже особ королевской крови! Сейчас Исаак и сам стал знаменитостью, ему заказывают свои миниатюрные портреты многие знатные люди Лондона.
Густав удивился осведомленности старого живописца. Где Руан, а где Лондон с королевским двором. Да и откуда бы мэтру Рено все это знать? Видимо, придумал, чтоб придать себе вес, мол, вон какие друзья именитые у него есть.
В той давней беседе мэтр Рено как будто прочел мысли своего ученика Густава и тут же рассказал еще о том, что Исаак заезжал в Руан по дороге в Венецию. Мэтр Рено и сам удивился этому. Оливер тогда объяснил свой приезд тем, что хотел повидать родные места и своего старого друга детства. Встреча Исаака Оливера очень обрадовала, он даже адрес свой оставил и пригласил Рено в гости.
Густав, слушая эту историю, про себя усмехнулся, не очень-то он поверил в искренность этого предложения. И дураку понятно, что вряд ли Рено отправится в Англию, так что, скорее всего, адрес Исаак оставил из вежливости. Но сейчас все это может пригодиться самому Густаву!
Юноша уселся за стол и на листе бумаги написал:
Дорогой друг Исаак!
Прими подателя сего в свои ученики. Густав Даниэльсон в течение многих лет был моим подмастерьем и зарекомендовал себя с наилучшей стороны. Он хотел бы стать миниатюристом, а в этом я ему мало чем могу помочь. Прошу, не откажи в просьбе в память о нашей старой дружбе.
Закрывая письмо печатью мэтра Рено, Густав не испытывал ни малейшего чувства вины. Вряд ли Исаак догадается, что это почерк не его друга, да и видел ли он его почерк вообще? Молодой человек был уверен, что мэтр Рено с удовольствием бы и сам написал это рекомендательное письмо.
На следующий день Густав сложил в котомку свои нехитрые пожитки, а также две бесценные книги, доставшиеся ему от мэтра Рено, и пошел в порт. Еще он взял с собой маленький миниатюрный портрет своей возлюбленной Одетт, пусть тот и не был очень удачным. Специально для такого случая он заказал маленькую красную сафьяновую коробочку с тиснением. На обороте коробочки он нарисовал два сердца, а также написал свое имя и большие латинские буквы О и Л – первые буквы имени и девичьей фамилии Одетт Лефевр. Вот так налегке молодой художник покинул родной город. В Англию его гнала безнадежная любовь и мечта стать знаменитым миниатюристом!
Наши дни
На следующий день Костя вместе с сестрой, отделаться от которой было не проще, чем от рыбы-прилипалы, отправились в больницу проведать соседа. Они прихватили с собой яблоки, которые так любил Петр Ильич, а также пару пакетиков апельсинового сока.