Лицо мадам Толстой со скорбно поджатыми губами выражало глубокое сомнение в справедливости слов ее собеседника.
— Вы же знаете, — с упреком обратилась она к кузену, — что государству досталось далеко не все.
— Ну, не будем спорить, — воскликнул кузен, несколько смешавшись. Действительно, поговаривали, что князь Феликс, единственный наследник несметных юсуповских богатств, успел припрятать часть бриллиантов в своем московском дворце в Большом Харитоньевском переулке или в одном из подмосковных имений.
— Вот именно, — не без сарказма отозвалась Софья Ивановна.
Разумеется, Ватсон, вооруженный дедуктивным методом, не мог не оставить без внимания последние слова старушки.
— Я понял, — воскликнул он. — Князь зарыл их в Архангельском. Или в Ильинском.
— Ну, не знаю, — сразу посерьезнел Александр Иванович, — Это предмет нашего давнего спора с Софьей Ивановной. Хотя я тоже одно время склонен был полагать, что убийство в Ильинском каким-то образом связано с поиском, скажем, семейных реликвий бывших владельцев усадьбы. Но потом понял: совершенно необязательно, что речь идет именно об этом. Но судите сами.
С этими словами кузен обратился к лежащим перед ним газетам.
— Как вы, надеюсь, помните, в номере "Ильинской правды", который так кстати был обнаружен вами на моем письменном столе, имелось сообщение о загадочном убийстве, происшедшем в начале июля 1918 года на окраине ильинского парка. В нем в качестве допрошенного милицией упоминался житель деревни Глухово Ткачев, обнаруживший труп.
Александр Иванович чуть помедлил, затем продолжал:
— О причине нашего интереса к Ткачеву я пока умолчу. Но скоро вы и сами поймете, что для некоторых подозрений на его счет имеются более, чем достаточные основания.
Мадам Толстая как бы в подтверждение слов кузена горестно вздохнула.
— Так вот, в газете за 7 июля (вы понимаете, что летом 1918 года в стране начиналась гражданская война, и газеты выходили, мягко говоря, нерегулярно) я обнаружил сообщение милиции о ходе расследования убийства, в котором вновь упоминается фамилия Ткачева. Вот его текст.
Кузен пододвинул к нам газеты и попросил, обращаясь к Кириллу:
— Если вас не затруднит, прочтите его, пожалуйста, вслух.
— "К расследованию убийства в парке б. романовского имения Ильинское, ныне товарищество свбодного труда Ильичевка…", — начал Кирилл.
— Было переименовано по решению сельсовета в связи с приездом Ленина, пояснил Александр Иванович.
— "подключились сотрудники губернского уголовного сыска, — про-должил Ватсон. — Спецбригада рабоче-крестьянской милиции прибыла в Ильинское в связи с вновь открывшимися обстоятельствами, о которых сообшили следствию крестьянин деревни Глухово Иван Ткачев и председатель комитета служащих, бывший дворцовый вахтер Емельян Шлепнев. Управляющий имением И.Ф.Плевако арестован за утрату контроля над сохранностью находившейся в имении государственной собственности, представляющей исключительную историческую ценность".
— Вот видите, — произнес Александр Иванович. — Пропали не какие-то там бриллианты Марии-Антуанетты, а предметы, "представляющие исключительную историческую ценность". Что же такое могло произойти, чтобы для поисков пропажи пришлось вызывать сыщиков из московской милиции?
По глазам Ватсона я понял, что сейчас он не выдержит и снова ляпнет что-нибудь о тамплиерах — после ночной беседы с котом призраки рыцарейхрамовников прочно поселились у него а голове.
— А в газетах больше нет сообщений о ходе расследования? — поспешил я на помощь товарищу.
— Ну, как же не быть, разумеется, есть, — отвечал кузен, но в голосе его уже не слышалось прежнего энтузиазма. — Но все какие-то неконкретные. Есть, к примеру, заметка о том, что управляющему (он, кстати, был сыном знаменитого адвоката Федора Никифоровича Плевако, получившего прозвище "московского златоуста") была вменена в вину раздача домашнего скота с ильинской фермы и земельных участков зажиточным крестьянам окрестных сел Александрово и Глухово. Вскоре, кстати, новые власти перераспределили живность и землю среди беднейших крестьян. Имеются и сообщения о создании комитета рабоче-крестьянского контроля за сохранностью имевшихся в имении ценностей. По странному совпадению, именно в это время в имении начались пожары — горели флигели, сам дворец, а потом и библиотека. Правда, наиболее ценные книжные и художественные собрания, картины, хранившиеся в Ильинском, к этому времени уже были перевезены в Архангельское, где был создан музей дворянского быта.