— Ничего себе, — не выдержал Ватсон. — Выходит, этот, как его подпоручик Лемке мог охотиться за сокровищами Наполеона?
— В той же мере, что и за кладами тамплиеров, — не без некоторого ехидства отвечал кузен. — Если же говоить серьезно, я убежден в том, что у подпоручика Лемке были, так сказать, более реалистические цели. Возьмем того же Феликса Юсупова. Достоверно известно, что уже после революции, в 1918-19 годах, он неоднократно приезжал в свои подмосковные имения Спасское и Ильинское со своим камердинером Григорием Бужинским. Камердинера в конце концов арестовали. Поговаривали, что он выдал тайники, в которых были спрятаны бриллианты Юсуповых в Петрограде и Москве. Но никаких сведений о том, что делал Феликс Юсупов в Архангельском и Ильинском, получить от Бужинского не удалось.
— А что произошло потом с Феликсом Юсуповым? — спросил я.
— Осенью 1919 года он с женой Ириной, дочерью великого князя Александра Михайловича, выехал из Крыма за границу на борту английского крейсера, присланного за вдовствующей императрицей Марией Федоровной, матерью последнего русского царя Николая II. Родители Феликса обосновались в Риме, а он с женой отправился в Париж. В России он больше не был.
— Значит, если ему все же удалось спрятать что-то здесь, то тайники до сих пор не найдены?
— Софья Ивановна, — обратился кузен к мадам Толстой. — У вас, кажется, появились единомышленники.
Та бросила выразительный взгляд в его сторону.
— Дело в том, — продолжал кузен, — что, как полагает многоуважаемая Софья Ивановна, наезды Феликса в Архангельское могли быть связаны с судьбой знаменитой жемчужины "Перегрина", принадлежавшей его матери. Действительно, вывезти такую ценность за границу было трудно. Требовалось разрешение новых властей, а Феликс как один из убийц Распутина пользовался поначалу если не расположением, то достаточно терпимым отношением к себе с их стороны. В Архангельском же находилась в то время резиденция наркомвоенмора[11] Льва Троцкого. За давностью лет невозможно сказать, сыграл в этом деле какую-то роль Троцкий или нет, но "Перегрину" Феликс точно вывез во Францию.
— Еще бы, — откликнулась старушка, — после революции Феликс подтвердил общее решение Юсуповых передать все художественные ценности Архангельского и саму усадьбу государству. Но совсем не факт, что он договаривался с Троцким о той самой "Перегрине".
— Софья Ивановна имеет в виду, — пояснил кузен, — что в свое время было много раговоров о подлинности вывезенной Феликсом жемчужины. Более того, в середине 1930-ых годов, когда в Лондоне проходила выставка драгоценностей, на которой она экспонировалась, у юсуповской "Перегрины" появилась соперница — колоссальная жемчужина, принадлежавшая герцогу Эберкорну. Герцог был убежден, что именно он — владелец настоящей "Перегрины", Феликс же настаивал на своем (и, надо сказать, его аргументы представляются мне вполне убедительными). Он, в частности, указывал на поразительную схожесть изображения "Перегрины" на портрете Марии Тюдор, жены испанского короля Филиппа II, принадлежавшем кисти великого Веласкеса, и выполненном французским художником Фламенгом четыре века спустя портрете Зинаиды Николаевны Юсуповой.
— Вы, мой дорогой, как всегда, демонстрируете удивительную способ-ность манипулировать фактами, — не без легкого раздражения заметила Софья Ивановна. — Хотя прекрасно знаете, что загадка двух "Перегрин" берет начало вовсе не с жены Филиппа II, а еще со времен Клеопатры.
— Ну, кто же не знает, что среди владелиц "Перегрины" была и прославленная царица Египта, — откликнулся Александр Иванович. — И жемчужин — одинаковых или очень похожих — у нее действительно было две. Но вторую она якобы растворила в чаше с вином, которое и выпила, чтобы произвести впечатление на влюбленного в нее римского полководца Марка-Антония. К моему глубокому сожалению, это всего лишь легенда — не менее, но и не более того. Хотя и объясняющая — до некоторой степени причины раздвоения "Перегрины" в воображении ее последующих владельцев, не исключая и лорда Эберкорна.
— У Эберкорна-то уж точно была не подлинная "Перегрина", — не сдавалась мадам Толстая. — Вы же знаете, что он продал свою жемчужину мужу голливудской звезды Элизабет Тейлор всего за 37 тысяч долларов. Тогда как Феликс Юсупов получил в 1953 году за свою от женевского ювелира Жака Ломбарда гораздо большую сумму. Во всяком случае, тот позже перепродал ее за 380 тысяч долларов. В десять раз дороже!