Адалина подняла голову. У нее в глазах была решимость человека, уставшего бояться.
— Вы уверены?
Вивьен моргнула:
— Ты не посмеешь.
— Посмею и сделаю это, — сказала Адалина дрожащим голосом, — если вы не отступитесь. Вы не навредите синьоре Изабелле. Это путь в никуда, и я жалею, что встала на него даже ненадолго. Я требую, чтобы вы отказались от этой затеи сейчас же.
Вивьен засмеялась:
— Ты не можешь ничего требовать.
— Это приведет к катастрофе.
— Да что ты можешь знать о катастрофе? Изабелла Моретти и есть катастрофа, и я больше никогда не позволю ей причинить мне вред. И тебе не позволю, если уж на то пошло!
— Убьете и меня тоже?
Вивьен сжала кулаки:
— Ты предала меня, Лили. А я считала тебя другом.
— Я и есть ваш друг, и я пытаюсь вас защитить. То, что произошло на лестнице… падение… Это было давным-давно. Разве она не могла измениться?
Вивьен не верила своим ушам.
— Она и тебя заманила в свои сети?
— Эта девушка пережила ужас, — сказала горничная, — хуже, чем мы можем себе представить. Она пострадала. Она жертва Динаполи. Не делайте ее еще и своей жертвой. Вы должны отказаться от этого безумного плана. Рассказать своему мужу о Гилберте должны вы сами, не я, не Сальве и уж точно не Изабелла. Дальше так продолжаться не может. Сейчас это должно закончиться. Здесь. Вы должны простить.
— Я никогда не прощу ей того, что она сделала.
— Вы никогда не простите себя, если пойдете на это.
— Во всяком случае, я буду жива!
— Вы действительно думаете, что она могла бы навредить Алфи? Она так любит мальчика.
— Никого она не любит, кроме Джио, она на это не способна.
— Она обожает вашего сына. Я видела ее с ним — столько нежности и терпения.
— Лили, ты сошла с ума.
— Нет. Это у вас разум затуманен.
Во рту у Вивьен пересохло: ее аргументы остались втуне, все зря. Это должно было стать началом заката эпохи Изабеллы. Что происходит?
— У Изабеллы с вами больше общего, чем вы предполагаете. — У Адалины в запасе был еще один выстрел. — Вас обеих мучили мужчины. Обе были покалечены. Обе терпели боль и страдания. Обе делали все, чтобы выжить, и у обеих есть шрамы, подтверждающие это. Что произошло с женской солидарностью? С состраданием? Прочтите еще раз, что она написала. — Она протянула записку Изабеллы. Помогите мне. Спасите меня. Умоляю. — Прочтите и скажите, что не чувствуете ничего. Что никогда не хотели того же. Изабелла, по-видимому, была в том же возрасте, что и вы. Отчаявшаяся девочка, которая пытается спасти свою жизнь, — прямо как вы. Я думаю, она пряталась от него, как вы от своего отца. Думаю, что подпирала дверь. Плакала у его ног и тихо умоляла остановиться. Мечтала сбежать, но не нашла способа сделать это.
Вивьен была ошеломлена. С тех пор как она нашла то, что было спрятано во рту у рыбы, — а на самом деле с тех пор, как приехал Гилберт, в ней бушевал ураган, планы строились, менялись, разрастались, лопались, не было даже секундной паузы, чтобы осознать, что все это значит и к чему может привести. И вдруг все замерло. Изумительная сила духа Адалины, решимость, которой она никогда не предполагала обнаружить у горничной с мягкой улыбкой и прекрасными манерами, пробили брешь в системе, и ее уверенность и решимость стали исчезать.
Но я ненавижу ее. Ненавижу.
Плечи Вивьен безвольно опустились. Боевой дух покидал ее.
— О, Лили… — Она поднесла руку к лицу. — Я так устала бороться.
Горничная обняла ее за плечи, и, когда Вивьен начала плакать, прижала к себе.
— Все хорошо, синьора… — Она погладила ее по спине. — Будет хорошо.
— Правда?
Адалина отстранилась и заставила Вивьен посмотреть на нее.
— Вы доверяете мне? — спросила она.
Вивьен кивнула.
— Тогда предоставьте это мне.
Вивьен колебалась, но знала, что так и сделает. Она опустила руку в карман халата, достала флакон с ядом и отдала пузырек Адалине, которая зажала его в кулаке.
— Вы поступаете правильно, — сказала Адалина, — вам не будет причинено больше никакого вреда. Клянусь.
Вивьен бродила между стен Овального сада, прокручивая разговоры в голове — с Лили, с Гилбертом, ссоры с Джио. Джио. Она вспоминала, как целовала в первые дни знакомства его непослушные волосы и мягкие губы. Как же ей рассказать об отце? Как объяснить свою ложь? Она не видела выхода — такого, после которого он сможет доверять ей. Да, Изабелла сделала много для того, чтобы разрушить их любовь, но Вивьен с самого начала сделала не меньше. И начала она с того, что сказала, что ее родители мертвы. Когда Джио в ответ доверил ей правду о пережитой утрате, ей стоило сознаться. Она упустила столько возможностей поступить правильно. Почему с ней всегда так? Почему все, к чему она прикасается, погибает?