— Пожалуйста, поверь мне, Вивьен, — сказала Изабелла. — Теперь, когда Алфи родился и я увидела его, никогда и ни за что не подвергла бы его опасности. Я люблю его. Я никогда бы ему не навредила.
— А мне? — переспросила Вивьен. — Мне бы навредила?
Изабелла покачала головой:
— Все позади. Сейчас мы заодно, Вивьен, ты и я. Мы сестры.
Глава сорок четвертая
Земля продолжала вертеться вокруг своей оси, времена года следовали одно за другим, приливы сменялись отливами, и Вивьен начала забывать. Несколько недель она провела в страхе и волнении, пока не почувствовала: у нее есть крылья.
Разговор с Изабеллой изменил все сильнее, чем Вивьен могла ожидать. Впервые Барбаросса стал домом, где живет семья. Джио тоже вернулся из поездки другим. Нет, не так. Он вернулся таким человеком, которого Вивьен встретила давным-давно в больничной палате, человеком, которого полюбила впервые в жизни. Он мужественно принял известие о Гилберте. Пока он слушал объяснения женщин, шок сменился замешательством, затем — пониманием.
— Для нее он был все равно что мертв, — искренне говорила Изабелла. — Она просто хотела как лучше.
Вивьен понимала: то, что Джио не злится, в первую очередь объясняется вновь обретенным миром между его женой и сестрой, чем его готовностью простить ее: он так хотел мира, что все остальное было не важно. Ей не стоило врать, но и Изабелле не стоило разубеждать ее в необходимости сознаться. Джио не знал, кого винить, поэтому решил не думать об этом.
— Что случилось, — спросил Джио, изумленный примирением женщин, — почему ты изменила мнение о ней?
Вивьен сказала ему, что они с Изабеллой затушили костер войны просто потому, что пришло время «оставить прошлое в прошлом». Больше Джио не задавал вопросов. Он всегда считал женщин загадочными существами, которые могут принимать и отменять решения из-за малейшего дуновения ветерка. Это произошло, и это единственное, что имело значение.
Вивьен была в восторге от произошедших с мужем изменений. Она поняла, что ее вражда с Изабеллой разъедала их брак, как ржавчина, и ей стало ясно, что дело было не столько в действиях Изабеллы, сколько в реакции самой Вивьен. Почему я позволяла ей мучить себя? Вивьен задумалась. Она просто человек, живой человек. Каждый раз, глядя на золовку, Вивьен чувствовала еле сдерживаемую ярость по отношению к Джакомо Динаполи. Ей хотелось обрушить на него всю свою ненависть, как и на каждого, кто позволял себе воспользоваться чужой беззащитностью. Ее связь с Изабеллой существовала теперь отдельно от Джио — они обе хранили тайну, которую тот никогда не узнает.
И это после того, как Вивьен была в шаге от того, чтобы…
Нет. Ненависть помутила ее рассудок и чуть не довела до бессмысленного и отвратительного поступка… Слава богу, Адалина отговорила ее.
Алфи исполнилось два года, он становился с каждым днем все прекраснее. Он бормотал смешные бессмысленные словечки, протягивал ручки для объятий, когда видел Вивьен, и, держа его на руках ночами, она не верила, что в мире есть что-то более прекрасное и совершенное. Все в нем было чудом. Помирившись с Изабеллой, она стала разрешать Алфи проводить время со своей тетей. Это произошло не сразу, Изабелла относилась с пониманием к чувствам Вивьен и не спешила, но однажды Алфи провел час, затем два, три, половину дня с ней, и было ясно, что он ее обожает. Изабелла была с ним нежна и ласкова, как со своим собственным ребенком. Вивьен наблюдала за ними с приятным удивлением. Казалось, прежняя Изабелла исчезла навсегда, невозможно было поверить, что эта мягкая любящая женщина могла быть холодной и жестокой когда-то. Джио предположил, что Алфи способен растопить любое сердце, и Вивьен склонна была согласиться.