Этого я только и ждал.
— Начальником этого транспорта, — начал я как бы нехотя, — был мой приятель. Интересно бы его повидать.
— Не знаю, кто был начальником, только знаю, что краснокожие добиты не все и стали злыми, как осы. Достаточно только высунуться из форта, чтобы уже смотреть на цветы снизу.
— Хм… что же мне теперь делать? — огорчился я. — А ведь мы сговорились с ним встретиться здесь. Долг я должен был отдать. А может, вы слышали что о нем — его зовут Кровавый Том?
— Так бы и говорил сразу! Кто же не знает Кровавого Тома! Тут он был, и совсем недавно. Часа за два до тебя и уехал.
— А куда направился, не знаешь?
— Не один он был. Упоминали, что едут в соседний форт.
— Жаль, — прошептал я, скрывая радость, — теперь тащись за ними. А не могли бы вы, друзья, указать мне пристанище на ночь?
— Найдешь угол у Старого Билла. Живет он напротив.
Расплатившись за ужин, я попрощался с охотниками и, миновав огромные грязные лужи, часть которых нужно было переходить вброд, остановился перед домом, который с первого взгляда показался мне необитаемым, по крайней мере, лет десять. Постучав раз за разом в тяжелые массивные двери, я наконец услышал человеческий голос:
— Войди, открыто!
Старый Билл сидел в огромной комнате и строгал палочки для копчения рыбы. Дым, выходящий из открытой печи, клубился по углам комнаты и щипал глаза.
— Говорили мне, что могу получить у вас комнату.
— Хорошо тебе сказали. Насколько я понимаю, ты имеешь не пустой карман, — ответил старик.
Я ударил рукой по карману. Раздался звон. Глаза у старика заблестели.
— Ладно, заводи коня в конюшню, там найдешь корм, да возвращайся побыстрее, покажу тебе комнату.
Когда, устроив коня, я возвратился, Старый Билл стоял уже у печи. При блеске огня отлично видна. была его крепкая, с широкими, слегка сутулившимися плечами фигура. Резкие черты лица обрамлялись, как серебряной оправой, прядями длинных, ровно подстриженных на затылке волос. Он проводил меня наверх по шаткой скрипучей лестнице и открыл дверь в одну из комнат, середину которой занимал стол из гладко обработанной березовой коры. Ножки стола — четыре толстых бревна — были намертво прибиты к полу. У стола стояли три треугольные, сделанные наподобие стола табуретки. Две кровати, стоявшие у стены, были из шкур бизона, прикрепленных к таким же бревнам, как и ножки стола.
И хотя в комнате больше ничего не было, она не производила впечатления пустой. Причиной тому, видно, были развешанные по стенам оружие, шкуры зверей, чучела птиц и индейские скальпы.
— Хороши штучки, — сказал Старый Билл, обратив внимание на то, как мой взгляд задержался на скальпах, — имею их около пятидесяти. На востоке мне хорошо за них платят. Золотой интерес лучше, чем мех.
Оскалив желтые зубы и нехорошо засмеявшись, он продолжал:
— Недавно был тут мой старый приятель, компаньон еще со времен борьбы над рекой Огайо, так он даже состояние себе составил. Когда уезжал оттуда, его конь выглядел как мул, так был навьючен скальпами. Какие же у него были скальпы! Загляденье — и со щенков этих красных дьяволов, и с женщин, и даже с воинов. Хвастался, что вырезал половину чироков по дороге к Миссисипи.
— Ты это говоришь о Кровавом Томе?
— Так ты его знаешь? — обрадовался старик.
— Я должен был встретиться с ним здесь, да вот припоздал, а он торопился, видно, и не дождался меня. Придется поехать за ним вслед. Должен я ему. Рассчитаться надо.
— Так это прекрасно! Поедем вместе. Я обещал встретиться с ним у реки Смелой Выдры. Вот повезло! Составим прекрасную компанию. Люблю таких, как Том, а значит, и тебя, если ты его приятель.
Некоторые имеют предубеждение, — продолжал он после небольшой паузы, — что делать состояние таким образом будто бы… одним словом… — старик плюнул в угол комнаты, — дураки… Ну ладно, на сегодня хватит разговоров, разбужу тебя рано.
Когда старик вышел и его шаги затихли внизу, я широко раскрыл окно. Струя свежего воздуха ворвалась в комнату. Ночь была темная, но это не помешало мне рассмотреть контуры конюшни, в которой находился мой конь. Все складывалось как нельзя лучше. Постояв еще несколько минут и убедившись, что позади конюшни нет больше никакого здания и что выход из нее в свободное пространство, граничащее с прерией, я тихо закрыл окно и на цыпочках подошел к кровати. Времени у меня оставалось не так много, но и не мало, чтобы дать отдохнуть уставшему телу. Я с удовольствием растянулся на мягком ложе.
Когда темнота сгустилась почти до ощутимости, я без труда вылез в окно. Несколько минут я стоял, тесно прижавшись к стене, боясь пошевельнуться, чтобы не нарушить разлившегося вокруг покоя и тишины, а еще через несколько ударов сердца был уже рядом со своим конем. Зажав ему ноздри, чтобы не выдал меня радостным ржанием, вывел его на дорогу, рывком оседлал и смело помчался в темноту.