— Ну и что? — Хемпель с откровенным любопытством посмотрел ему в лицо.
— Поскольку у нас мало времени, я сообщу вам только две вещи, которые для вас будут неожиданностью. Остальное завтра. Хорошо?
— Ну что же, ладно...
— Итак, во-первых, пятна на рубашке это не кровь, а красная тушь, что, впрочем, я и предполагал с самого начала. Во-вторых, на письме следы пальцев... Иоланты.
— Что это значит?! — воскликнул Хемпель.
Брона улыбнулся.
— Мы же договорились, что дальнейшие объяснения будут завтра. Время летит, и мы не можем больше терять ни минуты. Позже вы сами подумайте над этой проблемой. А теперь надо идти.
Хемпель тихо выругался, понимая, однако, что Брона прав. Встал и молча направился к выходу.
Глава восьмая
Тихо, словно два духа, шли они по комнатам спящего дома. Ночная лампа, стоявшая на обычном месте, бросала свет, отражение которого падало на пол столовой. В полумраке были видны контуры мебели и ее тени, длинные и размазанные. Тусклые отблески падали на ручки кресел, на полированную поверхность стола, мигали на стеклах буфета. Эти отблески помогли им добраться до двери, ведшей в коридор, не зажигая фонарей: ведь даже самая короткая вспышка или скрип задетой мебели мог их обнаружить перед человеком, который наверняка готовился преодолеть тот же путь так же тихо и скрытно.
Медленно и осторожно, в полнейшей темноте они прошли по служебному коридору. Брона, который шел впереди, провел рукой по стене и нашел дверь на лестницу, ведущую в подвалы. Тихонько взялся за ручку и так же осторожно нажал ее.
Дверь открылась бесшумно.
Шаг за шагом, нащупывая ногами ступени, они начали спускаться в непроницаемую тьму.
Хемпель, который шел сзади, время от времени касался рукой спины Броны, чтобы не отстать. По дороге он размышлял, каким образом его товарищ решил устроить засаду.
Лестница кончилась, и журналист понял, что они находятся в первом помещении. Далее сориентироваться без света было невозможно. Брона остановился и рукой задержал Хемпеля. Так они стояли довольно долго, напрягая слух.
Однако кругом стояла абсолютная тишина. Хемпелю начало казаться, что мрак вокруг него пульсирует, обтекает его волнами, что это не просто темнота, а какой-то густой черный туман.
Тишина была настолько полной, что собственное дыхание и биение сердца казались грохотом. Журналисту начало казаться, что он ослеп, что эта тьма уже никогда не выпустит его из своих объятий, что он останется окутанным ею навсегда, лишенным света, красок живого мира и движения.
Внезапно откуда-то из темноты до них долетел короткий писк, а потом шуршание. Хемпель вздрогнул и одновременно почувствовал, как рука Броны, сжимавшая его локоть, также вздрогнула. Эти неожиданные звуки подействовали на них, как внезапный выстрел.
В это мгновение у Хемпеля промелькнула мысль: раз крыс — а это были именно они — никто не спугнул, значит, дорога впереди свободна. По-видимому, то же самое подумал и Брона: из его фонаря вырвался сноп света, описал широкую дугу и тут же погас. Но этого было достаточно, чтобы найти вход в коридор.
Они двинулись в его сторону.
Несмотря на то, что перед их взором еще стоял вид освещенной стены с черным отверстием входа, вытянутая рука Хемпеля наткнулась на холодные камни.
В темноте совершенно терялось чувство направления. Только спустя несколько минут, шаря руками по стене, они нашли вход.
Теперь двигаться стало намного легче. Надо было просто идти вперед, касаясь пальцами стены. Но, несмотря на это, они шли медленно, стараясь ступать осторожно и тихо. Брона шел по-прежнему впереди и регулировал скорость.
Наверное, он считал шаги, потому что вдруг остановился, несколько минут внимательно прислушивался, а потом снова зажег фонарь.
В его свете Хемпель увидел, что они добрались до места, где Шаротка обнаружил труп неизвестного мужчины. Контуры толстых бетонных столбов еле вырисовывались. Не гася фонаря, Брона быстро пошел в их сторону, а затем свернул в боковую нишу. В одном из ее углов лежала груда деревянных ящиков. Брона бесшумно пододвинул два из них к самой стене и жестом указал Хемпелю его место.
Теперь они были укрыты, и можно было приготовиться к долгому ожиданию. Перед ними были расположены две комнаты, стена между которыми при перестройке была снесена. Ее место заняли бетонные столбы.
Все это Хемпель успел охватить одним взглядом, потому что едва они уселись, фонарь в руках Броны погас.
Первые минуты для журналиста пролетели быстро — сказывалось нервное напряжение. Ему казалось, вот-вот что-то должно случиться, появится неизвестная опасность, а с ней напряжение борьбы, романтика приключений. Однако время шло и шло, а ничего не происходило.