— Не трудитесь, — сказал профессор с иронической улыбкой молодой девушке. — Вы можете быть безжалостны, но лгать вы не умеете... Будь так любезна, Адель, отдай мне наконец мою собственность, как ты сама ее назвала.
— Делай что хочешь, но ты ее никогда не получишь! — воскликнула с отчаянной решимостью советница. Адель сделала последнее усилие, чтобы освободиться; это ей удалось, и она помчалась по коридору, но на ее пути встал Генрих, широко расставив руки. Она отскочила назад.
— Дерзкий человек, уйдите с дороги! — закричала Адель, топнув ногой.
— Хорошо, госпожа советница, — ответил слуга спокойно и вежливо, не меняя, однако, своей позы. — Отдайте книгу, и я с удовольствием уступлю вам дорогу.
— Генрих! — закричала Фелисита, подбегая.
— Это тебе не поможет, Феечка, — улыбнулся старик. — Я не так глуп, как ты думаешь.
— Пропусти даму, Генрих, — серьезно приказал профессор. — Но ты должна знать, Адель, что я все же получу мою собственность. Я могу думать, что эта книга содержит важные сведения о наследстве. Возможно, что в ней есть упоминание о спрятанных деньгах...
— Нет, нет! — уверяла Фелисита, перебивая его.
— Я думаю, как хочу! — сказал он строго. — Вы так же, как и Генрих, будете свидетельствовать перед судом, что эта дама утаила, может быть, весьма значительное наследство моей семьи.
Советница бросила дикий взгляд на своего мучителя, и на нее напало неистовое бешенство. Она выхватила книгу из кармана и с громким язвительным смехом бросила ее к ногам профессора.
— Возьми же, упрямый безумец! — крикнула она. — Поздравляю тебя с интересной находкой... Носи с достоинством тот позор, о котором здесь рассказано.
Адель побежала по коридору, затем спустилась по лестнице и с шумом захлопнула дверь.
Профессор насмешливо посмотрел ей вслед, потом взглянул па переплет книги, в то время как полный страха взгляд Фелиситы следил за его пальцами. Он внезапно встретился с умоляющими глазами молодой девушки. Какую власть имели они над суровым человеком! Как будто нежная рука тотчас же разгладила морщины на его лбу, и па губах заиграла улыбка.
— Теперь я буду судить вас, — сказал он. — Вы коварно обхитрили меня. В то время, как вы были со мной наверху вполне откровенны — я мог бы поклясться в вашей искренности, — в кармане у вас скрывалась семейная тайна Гельвигов. Что я должен думать о вас, Фея? Вы можете загладить этот отвратительный поступок только тем, что откровенно ответите на все мои вопросы!
— Я скажу все, что могу, но потом я убедительно стану просить вас отдать мне книгу!
— Неужели моя гордая, упрямая, непреклонная Фея может так мило просить? Вы, значит, проникли сегодня в мансарду только для того, чтобы взять эту книгу?
— Да!
— Какой же дорогой? Я нашел все двери запертыми.
— Я прошла по крыше, — ответила Фелисита нерешительно.
— То есть через чердак?
Девушка покраснела: хотя он и не подозревал, что она могла совершить низкий поступок, но все-таки она поступила нехорошо, проникнув в его комнаты.
— Нет, — сказала она подавленно, — через чердак дороги нет. Я вылезла из окна и прошла по крыше.
— При этой ужасной буре! — воскликнул он, побледнев. — Фелисита, вы просто невозможны...
— Мне не оставалось иного выбора, — ответила, горько усмехнувшись, молодая девушка.
— Но почему вы так хотели взять эту книгу?
— Я считала своим священным долгом исполнить завещание тети Кордулы. Она сказала мне, что маленький серый ящик — его содержание я не знала — должен умереть раньше нее. Смерть застала ее врасплох, и я была твердо убеждена, что ящик не успели уничтожить. Кроме того, он стоял в потайном отделении, в котором лежало серебро, и я не могла указать на него из страха, что книга попадет в посторонние руки.
— И все-таки этот героический поступок оказался напрасным: книга все-таки попала в «посторонние» руки.
— О нет, вы отдадите ее мне, — сказала девушка.
— Фелисита, — произнес он строго и повелительно, — ответьте мне теперь правдиво на два вопроса: знаете ли вы содержание этой книги?
— Знаю отчасти, с сегодняшнего дня.
— Компрометирует ли оно вашего старого друга?
Она нерешительно замолчала. Может быть, при утвердительном ответе он отдаст ей книгу, но тогда она опозорила бы память тети Кордулы и подтвердила бы слухи о ее виновности.
— Недостойно выдумывать отговорки, как бы благородны ни были ваши намерения, — прервал профессор ее минутное молчание. — Скажите просто: да или нет?
— Нет.
— Я знал это, — пробормотал он. — Будьте же благоразумны и покоритесь неизбежному. Я прочитаю эту книгу.