– Броневики! – Тронув машину, Ланге бросил взгляд в зеркало. – И это точно не мадьяры!
Сзади послышались выстрелы.
– Партизаны! – переключая передачу, напряженно выкрикнул унтер.
Брюкнер поправил на голове фуражку и усмехнулся:
– Надеюсь, наши солдаты не забыли, зачем им пулемет? Или ожидают приказа?
– Нет, – перекладывая руль, дернул шеей Ланге. – Им приказано стрелять по готовности…
В этот момент послышалась очередь. Машину затрясло – в кузове словно заработала мясорубка или циркулярная пила – так прозвали недавно появившийся на фронте пулемет «МГ-42»!
– Есть! – глянув в зеркало, радостно возопил унтер. – Задымил броневичок! Да с таким пулеметом нам сам черт не брат!
Глава 1
– Косинус на синус равно… Ой! Как-то не так все!
Лежавшая на расстеленном невдалеке от забора покрывале девушка лет шестнадцати – высокая, с золотистой косою и полной грудью – задумчиво заглянула в синюю общую тетрадь с надписью «Билеты к экзамену» и возмущенно фыркнула:
– Нет, ну надо же! Это что же, я не все записала? Жень, а у тебя?
– А у меня вроде есть. – Загоравшая рядом соседка – худенькая, смуглая брюнеточка с прической каре – поправила задранную к плечам майку. – Да, вроде бы…
Женя пролистала тетрадь – такую же, как у подружки, купленную в канцелярском магазине «Лентагиз» за срок восемь копеек, только с красной корочкой.
– Ну, я же писала, помню… Да где же? – Девушка округлила глаза. – Вот! Теоремы, задачи… Ну, ты слушаешь, Кать?
Катерина между тем перевернулась на спину, закрыла глаза и подставила солнцу живот. Белый матерчатый лифчик и черные купальные трусы – вот и вся одежка.
Загорали подружки… Впрочем, не просто так – заодно готовились к экзаменам за курс восьмилетней или, по-новому, девятилетней школы. Раньше, еще лет пять назад, экзамены сдавали бы после восьмого класса, а нынче вот – после девятого, а потом еще предстояло учиться в десятом, а одиннадцатого, как в прошлые годы, уже не было! Десятый был выпускной! И еще – одиннадцатый, по программе которого доучивались те, кто был старше подружек на год. В прошлом учебном году, осенью, в школу вернули десятилетку вместо прежней, одиннадцатилетней программы. В следующем 1965/66 учебном году школу оканчивали последние одиннадцатые классы и – одновременно – новые десятые, таким образом, количество выпускников 1966 года автоматически увеличивалось в два раза! Вот об этом сейчас и вспомнила Катя.
Открыв глаза, приподняла темные очки а-ля знаменитый польский актер Збигнев Цыбульский и повернула голову:
– Ой, как представлю: это теперь все будут десять классов учиться, и мы – первые! Два года в один. Могли бы и экзамены после девятого отменить, коли такое дело!
– Так после восьмого-то не сдавали, – резонно возразила подружка. – Это сейчас сдают… Ну и мы заодно. Говорят, в каждой республике по-разному.
– Дурдом! Зато школу на год раньше окончим! Представляешь, это же здорово!
– Да уж не совсем, – поправив такие же очки, усмехнулась Женя. – С выпускными-то – полный атас! Это же и мы будем сдавать, и одиннадцатые классы! В два раза больше выпуск! Никаких институтов не хватит. Как говорит моя мама, все мозги прокомпостировали!
– А ты после школы в институт собираешься? – Катя облизнула пересохшие губы и потянулась к бутылочке ситро, лежавшей рядом, в траве. Открыла, сделала пару глотков, протянула подружке. – Будешь?
– Давай.
– Ох, Женька… – Привстав, Катерина накинула на плечи клетчатую рубашку и тяжко вздохнула. – Везет же тебе.
– Чего везет-то?
– Как к тебе хорошо загар прилипает. Вон вся коричневая уже. А я только обгораю.
– Зато у тебя грудь, как у Брижит Бардо – вон какая! – утешила подругу Женька. – А у меня… стыдно смотреть…
– Ничего, вырастет еще!
– Ага, как же…
– Так ты в какой институт собралась? – Катерина улеглась на живот, вытянула ноги. – На кого?
– Ну-у… – задумчиво протянула Женя. – Наверное, в педагогический… или на юриста. Не решила еще. Да время есть подумать.