И только Лариска ничего не сказала. Увидев Антошку, она очень разволновалась и сразу вспомнила, как он её обидел.
И теперь смотрела на него широко открытыми глазами и молчала. Она смотрела на его красную футболку и на его курносый нос — и молчала. Смотрела на его острый подбородок и на жёлтый чубчик надо лбом — и молчала.
Антошка подошёл к девочке. Ему захотелось сказать ей что-нибудь товарищеское и ласковое. Но он смутился и сказал только:
— Ну хорошо… Потом…
— Что — потом? — шёпотом спросила девочка.
— Всё — потом!
Антошка обернулся к отряду:
— По машинам. Едем дальше!
Он отказался от места на Кузькином велосипеде.
Дети поехали вперёд, за ними широким шагом побежали солдаты, а последним по дороге, не спеша, бежал Антошка.
Погоня продолжалась. Болванчики были очень покорны, и благодаря этому Зубану удалось восстановить порядок в своём потрёпанном войске.
Впереди скакал Зубан. Он так и не смог вылезти из самовара. Только голова его выглядывала оттуда, где у самовара бывает труба. Могло даже показаться, что Зубан нарочно надел на себя самовар, как рыцарский панцирь. Он размахивал над головой самострелом:
— Я их вшех перештреляю!..
Антошка подумал, что Дениска говорит правду: погоню надо отвлечь.
Впереди дорога расходилась, и оба ответвления терялись где-то среди лещины. А сзади слышался топот ослов и скрежет десятков колёс.
Антошка решился. Он догнал Дениску, что-то ему сказал, а затем начал отставать. Сандалии-скороходы были очень послушны.
Вот сзади него из-за поворота появились Зубан и Ушан. Они увидели Антошку. Ушан приподнялся в стременах:
— Это тот Самый Первый! Он удрал из ямы!..
— Штой! — вскрикнул Зубан.
Тем временем дети вместе с солдатами завернули на одну из дорог, и через миг их стало не видно за лещиной. Антошка побежал по другой дороге. Враги помчались за ним.
Зубан, казалось, кричал ему прямо над ухом:
— Штой, а то жаштрелю!..
Антошка знал, что тот не выстрелит. Во-первых, не так легко стрелять из самострела на полном скаку. А во-вторых, он нужен врагам живой.
Мальчик побежал быстрее… Враги отстали. Он снова подпустил их близко, а затем помчался с удвоенной скоростью. И так несколько раз. Это раздражало Зубана и Ушана, и они ещё больше выбивались из сил.
Долго вёл Антошка погоню за собой. А потом отбежал чуть дальше, остановился и обернулся к ним:
— Эй вы, болванчики, вас целая куча, а одного мальчика догнать не можете! Вы не воины, а драные кули с соломой!
Зубан яростно пришпорил осла, который и без того уже чуть не падал.
— А ваш Болван Пятый — мешок с салом!..
— Чики-брики!.. — через силу выдохнуло войско.
— Я его бросил в яму и вас всех туда побросаю!.. Кукареку!
Это «кукареку!» причинило что-то невообразимое. Болванчики заревели, загудели, затюкали… Грозная лавина вот-вот должна была смять мальчика.
Но Антошка вдруг вскочил и прыгнул в лещину. Он наугад помчался между кустов. Сзади слышал, как затрещал лесок — это вся вражеская армия бросилась вслед за ним.
— Кукареку! — кричал Антошка и бежал себе дальше.
— Штой!.. Штой!.. — всё отдалялись угрожающие возгласы.
Антошке легко было бежать между кустов и кустарников. А врагам солоно пришлось. Ветки хлестали Зубана и Ушана, трава запутывалась в колёсах велосипедов. Болванчики опрокидывались. То тут, то там сбивались новые и новые «кучи-малы».
Лес не хотел принимать армию болванчиков. Кончилось тем, что одна крепкая ветка сбросила Зубана и Ушана с ослов. Бедные животные, почувствовав облегчение, умчались в чащу — отдохнуть и попастись. Советников окружила толпа пеших измождённых болванчиков. Они ждали приказа. Но те бессильно попадали под кусты.
Зубан тяжело дышал и пытался вылезти из самовара, но из этого так ничего и не получилось. Ушан лежал навзничь и нервно прял ухом. Увидев это, болванчики и сами попадали на землю.
Погоня захлебнулась.
Что думал Антошка
Мальчик вышел из леса и осмотрелся. Куда идти?
— Напрямик! — пропел сверху жаворонок. — Иди, мальчик, напрямик, и ты придёшь к Зависти.
— А где все наши? — поднял лицо Антошка.
— Все ваши уже подъезжают к Зависти с другой стороны. Они волнуются за тебя очень-очень-очень!..
Жаворонок взлетел ещё выше и растаял в синеве.
Антошка шёл длинным зелёным оврагом. Ему было весело и тревожно. Хотелось петь, танцевать, кувыркаться.
Мальчик шёл вприпрыжку, потом сбросил свои сандалии и побежал босиком. Тогда представил, будто играет с Дениской в чехарду, разбежался и подпрыгнул, растопырив ноги, а потом ещё раз.
И всё смеялся.
Трава мягко щекотала уставшие ноги. Но Антошка не замечал усталости. Он стал петь песню, которую тут же и выдумал: