Часть I
ДНИ
… за проявленный героизм…
Вторник
Он взглянул на свои «Сейко-5». 20.28 вечера. Вторник 6 октября 1968 года. Конечно, точно в 20.30 он выйдет в эфир с отзывом БРО, на волне 37 метров — это длина, соответствующая графику передач на этот день. Его передатчик — транзистор РТ-48А уже открыт. Перед ним на ночном столике лежит ответ для Вальтера.
Он зажигает сигарету. Еще минута, и его передатчик заработает в тысяча триста девятый раз. Он вытягивает ноги и вдруг вспоминает, что с полудня у него не было и крошки во рту.
20.29 — он кладет палец на клавишу.
Тридцать секунд… двадцать… десять…
20.30.
И вот уже он превращает в высокочастотные сигналы ряды цифр: 4758… 9786… 2534.
Минут пять спустя все было закончено. Он немного Подождал, потом выключил передатчик и спрятал его в Кожаный чемодан, лежавший на ночном столике. Взял пачку сигарет и зажигалку, отодвинул магнитную задвижку, которой на всякий случай, помимо основной, запирал дверь и вышел из комнаты.
Как всегда, за нее было уплачено вперед. Последние пять лет он отправлял свои сообщения Вальтеру откуда-нибудь из многочисленных отелей или мотелей Майами-Бич и приобрел хорошую практику.
Его «форд-торино» стоял в конце покрытой гравием площадки паркинга, принадлежащего мотелю. Он включил зажигание и мягко вывел, машину на шоссе. Он жил на Юго-Западе в большом доме, стоящем на углу авеню 27 и улицы 8.
Полчаса спустя он уже ставил машину в гараж на Двенадцатой улице в двух кварталах от квартиры.
Ничего интересного. Едва Стюарт Дьюк кинул взгляд на бумагу, которую ему передал Гарри Терц, как сразу понял это..
Нелегко ему приходится, и дело вовсе не в профессиональной гордости старика. Читая с видимым вниманием последний абзац донесения, он провел пальцами по редким волосам. В кабинете стояла мертвая тишина, которую нарушал лишь легкий гул аппарата кондиционированного воздуха.
Наконец он поднял глаза, и взгляд его наткнулся на лицо Гарри, окруженное густой бородой, лицо, на котором проступал толстый шрам в форме полумесяца, а в усталых старческих глазах светилась неуверенность.
— Хорошо, — сказал Дьюк. — Очень хорошо.
— Правда? — с мучительным беспокойством спросил Гарри.
— Правда, — пробормотал Дьюк, закрывая папку. — Очень полезно.
Он снял колпачок авторучки и пометил в блокноте имя и адрес:
«Рональд Хэйвард,
1345, Николас-авеню,
Вест-Сайд, Манхэттен».
Он вырвал листок и поверх алюминиево-стеклянного стола протянул его Гарри.
— Ты когда-нибудь работал для Хэйварда?
— Раза два, — ответил Гарри, глядя на листок. — Давно уже.
— Сходи к нему. Может, у него есть для тебя что-нибудь.
— Спасибо, Дьюк. Большое спасибо. Благодарный, словно обласканная собака, Гарри Несколько раз кивнул головой и поднялся. По крайней мере, он-то знал, что для таких людей, как Стюарт Дьюк, время — золото.
— Не за что, — не глядя бросил тот. — Если что-нибудь представится, я тебе тут же позвоню.
— Спасибо, Дьюк, — снова повторил старик.
— Да ладно, — с грустной улыбкой ответил Стюарт. — Я тебя не задерживаю, А где получить, сам знаешь, ты ведь ветеран.
— Детц Билдинг на Легсингтон-авеню, четвертый этаж? — уточнил Гарри. Он хотел, чтобы в голосе у него прозвучало умное лукавство, но получилась лишь жалкая пародия.
— Именно там, — подтвердил Дьюк. — Сегодня же предупрежу, чтобы тебе приготовили чек. Как всегда за такую работу — четыре по пятьдесят.
— Четыре, — в свою очередь, улыбнулся Гарри.
Он медленно попятился к двери. Оттуда снова Покивал Дьюку, но тот уже уставил глаза в некую точку между потолком и собственными заботами и не обратил на него внимания. Бесшумно Гарри вышел из кабинета.
Оставшись один, Дьюк грустно вздохнул: падение человека — малопоучительное зрелище.
Еще пятнадцать-двадцать лет назад Гарри Терц был незаменим; Дьюк прекрасно знал его послужной список, Потому что в конце сороковых они вместе работали в Комитете по расследованию антиамериканской деятельности: он как следователь — при Маккарти, а Гарри в качестве наемного свидетеля. Тем, кому не Довелось пережить мутные годы «холодной войны», кажется странным, как это кто-то может «работать» свидетелем; но ведь те времена были чертовски противоречивыми; В 1950-м Гарри начал сотрудничать с только что созданным Центральным разведывательным управлением, в Главный штаб которого год спустя вступил Дьюк. В ту пору он находился в Нью-Йорке. Но Гарри никогда не принадлежал, если уж говорить «технически», к тем 16 500 членам, которые были официально зарегистрированы в числе сотрудников ЦРУ; он неизменно входил в тот нигде не зарегистрированный отрядик информаторов, которыми управление пользовалось для того, чтобы поскрести здесь или там частную жизнь нежелательных. Судьба послала ему темную долю: быть частью самой презираемой группы человечества в мире — стукачей. Но Дьюку казалось, что серая, презренная душонка Гарри как раз и подходила для этой работы; может быть, даже голубое удостоверение управления слишком оттянуло бы ему карман.