Напротив, свое нравственное здоровье Иван доказал первым сознательным и очень важным делом своей жизни — женитьбой. 17-ти лет он сам обратился к митрополиту и просил разрешения выбрать невесту. Из бесчисленного сонма девушек, собранных со всего государства, выбор его остановился на доброй Анастасии. При своей медиумической душевности царь, конечно, легко мог бы поддаться наиболее сексуальной, даже извращенной из представлявшихся. в желании овладеть его вниманием, разумеется, не было недостатка. Как же должна была действовать среди других Анастасия? Тихо, ласково, как мать, как стыдливая невеста, чтобы ее заметить среди стремительных, страстных и покоряющих взоров, необходимо было в душе иметь исключительное расположение к доброй семейной жизни. и действительно, они прожили четырнадцать лет душа в душу. Через 18 лет, после ее смерти, когда вся натура его изменилась до полной извращенности и он умел уже несколько других жен, он говорил: только бы не отняли у меня юницы моей, кровных жертв (боярских казней) не было бы. Значит, где-то Анастасия продолжала жить в его сердце.
Благое спокойствие воцарилось в душе Ивана вместе с женитьбой. Однако деятельное добро еще не ожило в царстве Московском. Летописцы подчеркивают, что решительная перемена в Иоанне произошла после пожара в Москве. Большой пожар и народный мятеж очень напугали царя — и вот, когда в ужасе сидел он во дворце на Воробьевых горах, пришел священник и обратился к царю с горячим призывом царствовать на благо народа. И Иоанн вдруг как бы проснулся к новой жизни. Добро и свет вселились в его душу. И та особенная способность души Ивана раскрылась с чрезвычайной силой для привлечения людей одинакового жизнечувствия: самые лучшие люди собрались и сгрудились вокруг царя: и от его с ними взаимодействия стал все сильнее разгораться
добрый свет царствования.
История, удрученная кровавым безумием Ивана, не достаточно показывает, насколько года доброго времени Иоанна были противоположны духу правления второй половины княжения Иоанна III и всему княжению Василия III. Теперь милость и ласковость царили в стране, тихие ангелы реяли над людьми.
Мы не будем здесь исчислять добрых дел, вероятно, как все личное, многое и не могло остаться в памяти. Однако общее впечатление осталось, Курбский говорит: “царю некогда светлому, от Бога прославленному”. Другой, описав славные деяния царя до смерти царицы Анастасии, продолжает: “а потом словно страшная буря, налетевшая со стороны, смутила покой
его доброго сердца, и я не знаю, как перевернула его многомудреный ум в нрав свирепый и стал он мятежником в собственном государстве”. Наконец, еще отзыв: “муж чудного рассуждения”.
Теперь, мы должны отметить одно дело, касавшееся церкви. Тогда не было ничего преступнее для православного сознания, как ересь. Был созван собор для суждения о ереси Башкина; он отрицал равенство Христа с Богом. Отцом и не верил в Евхаристию — отклонения очень серьезные. За это при конце царствования Иоанна III и при Василии III непременно бы сожгли, так как требование проповедника церковных убийств Иосифа Волоцкого было не только принято, но и сам он возведен в лик святых, т. е. деяния его приравнены святым отцам церкви (в этом мы будем говорить особенно). Однако Башкина не только не сожгли, но и не подвергли никакой торговой казни, хотя митрополитом был Макарий, ученик Иосифа Волоцкого, Башкина отправили в монастырь. Конечно, это дело исключительно царя, а не членов собора из священнослужителей. Кроме того, Иван разрешил лютеранам и католикам открыто совершать свои Богослужения — дело неслыханное для того времени.
Четырнадцать лет светлого царствования! Иван должен был вжиться в добро, которое творил. Можно даже сказать: не в силах человек после столь продолжительной доброты стать злым, ибо творящий доброе приобретает защиту вышнюю, охраняющую его почти против его воли. Тогда как же он все-таки изменился?
Выше приведено нами впечатление современника от перемены в Иване: там заключена сама истина — “страшная буря, налетевшая со стороны, смутила покой его доброго сердца и перевернула его ум в нрав свирепый”.
Буря со стороны, перевернувшая ум! и что это за странное выражение со стороны? За бурю, со стороны на него налетевшую, человек не ответствен — одинаково, конечно, как за физическую, так и за внутреннюю. Удивительно, что все историки судят Ивана, как здорового человека, а он был невменяемый. Не знаю, есть ли мнения об Иване психиатров, хотя думаем, что наша наука психиатрия чрезвычайно слаба в истинном суждении о душевных заболеваниях, ибо она, как и надлежит ученым, не верит во вселение и действия в человеке злых духов.
Вышние добрые силы помогают человеку в борьбе со злыми помыслами. Но, если в него вселились вследствие особого его душевного предрасположения злые духи, то добрые как бы умолкают, — исцелить такого человека может только чудо, подобное изгнанию легиона бесов из Гадаринского бесноватого, совершенное Христом. Только в минуты просветления добрые хранители указывают несчастному на грехи, которые он совершил, и тогда человек горько кается*. Но затем снова болезнь схватывает его и он продолжает то, в чем каялся.
* Здесь очень уместно сравнить Ивана с Петром Великим, который никогда не каялся, хотя по количеству казней и пыток, на которых с удовольствием присутствовал, быть может, даже превзошел Ивана. Всегда продолжал быть мстительным. Не каялся даже в убийстве сына. Добрые силы не жили в Петре.
Обличения св. митр. Филиппа имели иной смысл, чем они кажутся. Св. Дух, говорящий в св. Филиппе, конечно, знал, что для бесноватого обличения бесполезны, но здесь было исповедание правды Божией — оно означало: Христос жив и видит творимое в царстве зло. Это была Божия поддержка людям, которые находились в унынии, предполагая вследствие извращенного понятия о царской власти, что царь, как Божий будто бы избранник, всегда действует по Божьему соизволению.
Если бы то, что происходило тогда в Москве, даже не то, а только начатки этого случилось в Киевской Руси, то такого князя, конечно, немедленно изолировали бы, как делают всегда окружающие, когда видят, что чел0Век явно впал в злое безрассудство. В Москве же вследствие владевшего всеми богопротивного исповедания о божественном значении царской власти, было
убеждение, что необходимо покоряться всему, что ни делает царь. Поэтому те, которые принадлежали к земщине, совершенно не сопротивлялись преступлениям опричников. Большая часть страны стояла на коленях перед меньшей и позволяла грабить, убивать, мучить себя.
Что произошло с Иваном? После кончины Анастасии он был растерзан горестью. Душевные силы его настолько ослабели, что не могли сопротивляться нападениям чужеродных сил. Тогда то, что кишело в московском нравственном воздухе, бросилось на Ивана. Он был охвачен адскими чувствованиями. Его медиумичность тотчас привлекла самых худых, самых злых людей. И несмотря на искреннюю горесть Ивана, всего только через несколько недель после кончины Анастасии во дворце разыгрывается такая сцена: входит князь Репнин и видит царя и его друзей в масках беснующихся в непристойных плясках — он заплакал от жалости. Иван хотел и на него надеть маску, но Репнин бросил ее на землю. Через несколько дней Репнин был умерщвлен в церкви. Собутыльниками царя и участниками в развратных оргиях с женщинами с самого начала были редкие выродки: Малюта Скуратов, Афанасий Вяземский, Баcмановы отец с сыном, Грязной, которые раньше и подойти близко к трону не смели.
Царем овладевает мания преследования. Симптомы этой болезни следующие: человек чувствует внутри себя чужую волю, раздаются даже чьи-то голоса, приказывающие ему делать вещи, ему неприятные, на больного нападает, все увеличивающийся страх. Вместе с тем мучающие его внутри посторонние воля и голоса начинают отождествляться в воображении больного то с теми, то с другими из его знакомых, в особенности с теми, кому он мало доверял. у Ивана с детства осталась боязнь к боярам. Говорят, что после казанского похода, когда царь вообще был милостив и всегда приветлив, сказал кому-то из бояр: теперь уж я вас больше не боюсь.